– Не говори! Скоро придется перейти на желтые аксессуары, чтоб хоть как-то вписываться, – кивнула Фелиция, но Страйкер уже не слушал ее и вышел из машины осмотреться.

Посреди перекрестка стоял самый обычный фургон марки GMC. Обе передние двери были открыты, а вот задние двойные дверцы закрыты. Машину охранял полицейский в форме – молодой китаец с густым ежиком волос.

Страйкер уже собирался подлезть под желтую ленту ограждения и подойти к нему, но вдруг заметил рядом с фургоном знакомую фигуру. Седой пожилой полицейский выглядел таким же усталым, как и сегодня утром у доков, – сержант Майк Ротшильд.

– Здорово, старик! – крикнул Страйкер.

Ротшильд обернулся и подошел к заграждению:

– Во-первых, еще раз назовешь меня стариком – и оставшуюся выслугу лет будешь отрабатывать надзирателем в тюрьме! Во-вторых, как раз собирался вам звонить, ребята!

– Да я так и понял, – кивнул Страйкер. – Зачем поставил меня на вызов?

– Ой, вы поглядите на него! Экстра-мать-твою-сенс! Кто тебе сказал?

– Фелиция, прочитала в статусе.

– Ну конечно, – улыбнулся девушке Ротшильд. – Золушка не могла не пойти на бал!

Она усмехнулась, Ротшильд достал пачку сигарилл – «Олд-порт» с виноградным ароматом – и прикурил.

– Чертовски длинный день…

– Угон? – Фелиция заметила, что фургон без номеров.

– Да хрен его знает! – всплеснул руками Ротшильд. – Зарегистрирован на какой-то ресторан. Позвонил туда, они не в курсе, кому принадлежит фургон и почему его не припарковали, где положено.

– Застрахован? – спросил Страйкер.

– Временная страховка. Тоже зарегистрирована на ресторан. Водителем указан Ким Фам че-то там. Он управляющий, но персонал заверил нас, что он в отпуске, где-то у себя на Востоке. Интересное совпадение, да? Ни контактного телефона, ни адреса не оставил.

– Так, а почему мое имя на вызове? – повторил вопрос Страйкер.

– Я вписал.

– Так это ж угон? При чем тут я?

Ротшильд затянулся сигариллой, потом выдохнул, и в воздухе запахло виноградом. Сделал еще одну затяжку, словно пытаясь заправиться никотином на подольше, как будто это вопрос жизни и смерти, а потом бросил сигариллу, наступил на нее тяжелым ботинком и кивнул на фургон:

– Пошли, Алиса, свожу тебя в Зазеркалье!

Он наклонился и подлез под желтую ленту, сделав Страйкеру и Фелиции знак следовать за ним.

– В общем, Хэнк и Блонди, наш патруль под прикрытием, – продолжал Ротшильд, – засекли эту машину, увидели, что номеров нет. Страховка есть, но за стеклом, не прочитаешь, поэтому решили проводить, посмотреть, что да как. Следовали за ней с Джорджии на запад, потом водитель заметил хвост, остановился на светофоре на Мейн, подумал-подумал да и свернул, причем на зеленый газанул так, что чуть покрышки не задымились! Хэнк за ним не успел – слишком много машин. Потом они их нагнали, те свернули на восток по Пендер. Решили остановить, но эти парни взяли и свалили. Ну наши – за ними…

– Поймали?

– Не-а, ушли. Собаки след не взяли.

– Черт! – выругался Страйкер.

– Успели водителя рассмотреть? – спросила Фелиция.

– Не-а, все слишком быстро произошло. Какие-то два парня в черных толстовках и спортивных штанах, побежали туда. – Ротшильд махнул рукой в сторону заводских зданий. – Перемахнули через забор и двинули на Прайор. Наверное. Кто их знает? Собаки след потеряли… Фора у них приличная, наверняка далеко ушли.

– Что за ресторан? – Страйкер взглянул на фургон.

– «Улыбка фортуны» или что-то в этом роде. – Ротшильд полистал блокнот. – Тут рядом, на Пендер. Большой желтый козырек.

– Наверно, машина краденая. С чего бы еще им сливаться?

– Ну, я знаю как минимум три причины, – помрачнел Ротшильд. – Иди, сам посмотришь…

Страйкер не спеша подошел к фургону, открыл задние двери и заглянул внутрь. На заляпанной кровью фанере обнаружились три тела. Одно завернутое в тряпье.

Ближе всех лежал худощавый азиат лет шестидесяти, скорченный в позе эмбриона. Другие двое были покрупнее, помоложе и довольно накачанные, лет тридцати или около того. Оба в нарядных костюмах из хорошего шелка желтого цвета в тонкую белую полоску.

– Прям танцоры диско, помнишь? – усмехнулся Ротшильд.

Фелиция рассмеялась, но Страйкер так сосредоточенно разглядывал тела, что пропустил шутку мимо ушей.

– Парни из ресторана?

– Без понятия.

– Кто успел побывать внутри фургона?

– Только я, – заверил его Ротшильд. – Личности пока не установили.

– Документов при них нет?

– Да сейчас… Конечно нет.

– Криминалисты приезжали? – Фелиция посмотрела на тела. – «Скорая»?

– Не-а, зачем? Они уже окоченели, когда мы их нашли. Я твое имя поставил на вызов, чтобы ты первый посмотрел. Решил, что это может быть как-то связано со вчерашней стрельбой.

– Почему?

– А мы что, часто находим фургоны, набитые трупами убитых азиатов? Раз! Нужный район – два! Ну и по времени совпадает – три! Вот и все.

– Ты прав, спасибо! – поблагодарил его Страйкер и посмотрел на тела.

Старик уже окоченел – шея, плечи и особенно лицо, искаженное предсмертной гримасой. Глубокие морщины, мягкая безволосая кожа.

– Цианоз! – Фелиция показала на багровую линию на левой половине его худощавого тела.

Страйкер и сам уже заметил: вся кровь прилила к левой стороне тела, в левую руку и ногу, хотя погибший лежал на правом боку.

– Он умер не здесь, его притащили уж мертвым, – произнес он.

– Можешь сказать когда? – Фелиция пригляделась к телу.

– Судя по степени окоченения, довольно давно. Думаю, больше суток. Патологоанатомы скажут точнее.

Страйкер надел перчатки, залез в фургон и попробовал пошевелить конечности старика, но они не поддавались. Тогда Страйкер оставил его в покое, побоявшись нарушить целостность кожных покровов. Потом осмотрел тело в поисках ножевого или пулевого ранения, но ничего не нашел.

– От чего он умер? – спросила Фелиция.

– Без понятия. – Страйкер подошел поближе к парням в заляпанных кровью желтых костюмах.

Пиджак одного был расстегнут, из-под него торчала покрытая запекшейся кровью белая рубашка. Труп как труп, а вот пулевое отверстие привлекло внимание детектива. Он пригляделся и почувствовал холодок в животе.

На первой жертве было три ранения: два в грудь, одно в голову. Страйкер перевернул тело, чтобы посмотреть выходные отверстия, потом – второе. Тоже две пули в груди, одна – в голову. Судя по всему, сороковой калибр. Те же пули, та же меткость, что и в школе Святого Патрика… и отверстия от «гидра-шока».