в гниющую отметину у себя на лбу. – Ты знаешь, сколько это будет заживать? Это не фингал от гопников, это обратка от ведьмы прилетела, да еще и с ядом.

Огромный бес стоял рядом и покатывался от смеха.

– Знаешь что, я больше работать с тобой не буду. Таких как ты – большой вагон и маленькая тележка, начитаются заговоров из интернетика, накупят книжек Степановой. Греби лопатой, только успевай. Драться из-за тебя вот с этим верзилой я не буду, жизнь у меня одна, и я не намерен ее заканчивать, – выдал злобную тираду чертенок и исчез с громким хлопком.

Евсей от неожиданности плюхнулся на свой диван. Томас уселся рядом, дыхнул на него из пасти, приобняв за плечи.

– Ну что, Евсей, поехали?

– Куда? – испуганно спросил его парень.

– В больничку для душевнобольных, – ответил бес и подмигнул ему.

– Я нормальный, – заорал продавец, – я великий чернокнижник.

– Нет, ты психически больной человек, и тебе надо лечиться, – глумился над ним бес. – Я твоя галлюцинация, и вот этого всего не существует.

Со стола уползла курица-гниль, а карты взмыли вверх и запорхали над головой Евсея, как экзотические бабочки. Старый книжный шкаф открылся, и в парня полетели пыльные томики великих русских писателей. Били они его больно по голове и по другим частям тела. А бес громко хохотал и скакал козликом вокруг бедного парня.

Евсей сдался и вызвал полицию, чтобы его избавили от буйного беса. Стражи правопорядка, в свою очередь, позвонили в скорую. Бедного продавца антиквариатом забрали люди в белых халатах.

На пляжу я лежу

Саша выгрузил все запчасти от будущего шкафа в дом. Аккуратно все сложил по разным углам, все подписал. У него это был какой-то медитативный процесс, казалось, он ушел в свой маленький мир встроенных шкафов. Он прошелся по комнате, все снова измерил и проверил, и принялся творить, иногда на кого-то ругаясь.

Я покинула его маленький мирок и ушла на кухню готовить обед. Мясо было потушено с вечера, оставалось приготовить гарнир и легкий салат из овощей с огорода. Решила сделать огурцы с сырым кабачком, укропом и чесноком. Слегка все подсаливаешь и оставляешь на минут пятнадцать, получаются, как малосольные огурцы. Можно еще постного маслица подлить, но я люблю в таком, в живом виде.

На гарнир я решила запечь молодую картошечку, Саша где-то достал этот деликатес. Пошкрябала ее, обмазала маслом и солью, и отправила в духовку. Как приготовится, так я ее сливочным маслом помажу с чесноком и укропом. Мне и мяса никакого не надо, только вот такие летние вещи подавай.

Позвонила Катюшке, чтобы приезжала на обед, она все дни напролет на речке проводит. Хорошо, что она нашла тут себе друзей, конечно, этому поспособствовал Сашин сын – Славик. Больно уж ему моя Катя нравится.

К тому времени как все приготовилось, приехали Катя со Славкой. Еле смогли выковырять Сашу из спальни, у него там был мыслительный процесс, а мы ему помешали. Все вместе пообедали. Дети помогли убрать со стола и помыли посуду. Взяли воду с собой и снова отправились на прогулку. Саша ушел в Нарнию, а я осталась одна.

Пятнадцать минут я занималась огородом, но потом поняла, что если еще проведу здесь пять минут, то меня хватит солнечный удар. Уползла в сад, немного его полила, повалялась в тени на раскладушке. Почитала всячину из интернета, мне было скучно и лениво. Вдруг раздался телефонный звонок, звонила Матрена.

– Приветули, чего делаешь? – поинтересовалась она.

– Здрасьте! Тюленюсь, – ответила я.

– Поднимай свою тушку, и айда на речку, – бодро предложила она.

– У меня там Саша шкаф строит, – грустно ответила я.

– Я что, твоего Санька зову, что ли? – удивилась она. – Или ты его там морально поддерживаешь, с транспарантами рядом ходишь и поешь ему подбадривающие песни?

– Нет, – хихикнула я, представив всю эту картину.

– Ну вот, так что давай, собирайся, и встретимся с тобой на перекрестке. Давай, дуй сюды. – И она отключилась.

Заглянула в комнату к Саше, он что-то сосредоточенно прикручивал.

– Саша, может, на речку сгоняем? – спросила я.

– Агнета, я занят, – ответил он.

– Меня Матрена на речку позвала, – словно отпрашивалась у него.

– Ну езжай, я разве тебе запрещаю, – удивился он.

Обрадовалась, переоделась в купальник и сарафан, закинула полотенце и лежанку в рюкзак. Села на велик и отправилась на перекресток. Там меня уже ждала Матрена на своем велосипеде с моторчиком. Мы отправились на берег местной речки.

Расположились на песчаном пляже. Солнце жарило нещадно. Я скинула с себя сарафан и отправилась в теплую воду. Рядом резвились местные ребятишки, в том числе и моя Катюшка, которая сурово на меня посмотрела, дескать, не мешай мне. А мне-то что, у нее своя компания, у меня своя.

Поплавала туда-сюда. Матрена тоже стащила с себя ситцевое платье-халат и оказалась в сногсшибательном черном купальнике в крупный красный горох с кокетливыми рюшами. Где она оторвала сие произведение купального искусства, неизвестно. Бабулька зашла по колено в воду, несколько раз окунулась и с чувством выполненного долга вышла на берег.

Я завернулась в полотенце, ибо у меня обгорают сразу плечи, натянула широкополую шляпу и уселась греться на солнце. Любовалась на пейзаж, на жизнерадостную ребятню.

– Добрый день, миледи, – услышала я над ухом знакомый бархатный голос.

– Виделись уже, – подняла я голову на обворожительного беса, который улыбался во все свои 66 зубов, или сколько у него их там.

– Здорово, – ответила Матрена, внимательно разглядывая нечистую силу.

Коловерша набрал полные лапки песка и швырялся в гражданина.

– Забавный, – ткнул бес пальцем в помощника. – А я думал, что они все вымерли уже.

– Как видишь, не все, – буркнула Матрена. – Чего надо?

– Да так, мимо проходил, – он уселся прямо на песок в своих кипенно-белых брюках.

– Мимокрокодил, – тихо передразнила его я.

– Агнета тебя описала ого-го каким, а ты мне чей-то не нравишься. Вот если бы выглядел как Штирлиц, тогда было бы огонь, а так – фраер какой-то, – хмыкнула Матрена.

– Для вас, мадам, я могу быть хоть Штирлицем, хоть Остапом Бендером в роли Миронова, – он продолжал лыбиться.

На горизонте маячили Матренин бес с моим волком.

– Не, не надо, – ответила бабулька. – Твой ентот, кто он там, Шели, он кто?

– Шелби, – поправила ее, – бандит, опасный тип, главарь банды.

– Вот, а Штирлиц хороший человек, так что пусть остается таким, какой есть.

– Как скажете, – ответил обаятельный тип.

Он начал раздеваться, я опустила глаза вниз. Стащил с себя одежду до плавок и пошел в воду, играя мышцами.

– Ты рот-то