меня на каком-то плаще несли. Выдохнул — дуру-Карину следом тащили и пялились на ее сиськи.

Поднял китель, которым меня укрыли. Плохо! Нож еще глубже ушел. Хорошо, что не помер, но ног не чувствую. Сука! Ох, ты у меня и попляшешь… Я из тебя всю дурь выбью!

Делать особо нечего, потому просто наблюдал за природой. Красиво. Вроде бы юг, но тут достаточно лесов, прохладно и воздух чистый. Смотрел на звездное небо.

Почему-то я не переживал. Не то чтобы мне плевать, но интуиция подсказывала, что я не помру. В последнее время она не подводила, поэтому решил ей довериться. У солдат получилось создать такой успокаивающий ритм во время переноски, что меня стало укачивать.

Вырубился.

— А-а-а-аргх! — пришел в себя от адской боли в животе.

С трудом разлепил глаза и понял, что мы уже едем. На кочке меня подбросило, и я упал на спину, ножик чуть глубже проник.

Ребята, которые несли, сейчас сидели на лавках и курили. Рожи довольные, что-то шутят и смеются. Попытался жестами показать, чтобы поделились с раненым папиросой, — универсальный язык сработал на сто процентов. Военные оказались настолько вежливыми, что воткнули мне в зубы сигарету и даже угостили огнем.

Лежал и смотрел в потолок, рядом валялась Карина. Ее голова моталась из стороны в сторону, в себя она так и не пришла. Вот же везучая сучка! Я тут лежу, мучаюсь от боли, а она спит сладенько…

Черт! А если после того взрыва кольца и удара башкой дурой на самом деле станет? Что мне тогда делать? Бить, пытать бессмысленно, да и рука не поднимется. Надеюсь, засранка все будет помнить, а то я тут мечтаю, как она по заднице получит.

— Асш?

— Гюслай чек ди заль!

— Гют де… — обсудили солдаты то, как я смотрю на Карину.

Не знаю, что вы там говорите, но у меня к ней очень теплые чувства, почти любовь… И руки чешутся показать ей всю глубину эмоций.

— Млять! — схватился за нож, когда меня еще раз подбросило. — Сука!

Надеюсь, куда мы едем, там лекарь есть? А то уже спина начинает терять чувствительность. Мне бы только железяку выковырять, а там я уж как-то сам. Снова отключило.

Че-то совсем хреновастенько… Выплюнул сигарету, которая прилипла к губам и обожгла их. Нас снова куда-то несут. Нужно отдать должное туркам, они хоть слюнями исходятся, но к девушке не прикоснулись. Во всяком случае, пока я в сознании.

Прислушался к своим ощущениям. Туннель. Свет поддерживается факелами. Судя по звукам, солдаты идут по чему-то каменному, и там есть вода, а еще запах плесени.

Тюрьма… Стало понятно, когда мы прошли мимо железных прутьев, а внутри сидели мужики. Тела иссушенные голодом и в каких-то нарывах. Отличное место. Остановились.

К нам подошел лейтенант, если я правильно понимаю их должности. Мои носильщики кивали на меня и Карину и что-то объясняли. Потом сорвали китель и указали на ранение.

Мужик подошел ближе. Карие глаза и короткая борода. Форма новая, спина прямая. Лейтенант смотрел на меня, а я на него.

— Рус? — спросил он грубым голосом.

— Виктор Иванович, — кивнул я.

Решил не использовать свое настоящее имя, вдруг прокатит под военного сойти? А то после соглашения с Мехмедом Али-пашой…

— Сулейман Азис, — ответил он.

— Будем знакомы. Прости, руку не подам, не слушается.

— Руска, ты воины?

— Да, — подтвердил односложно.

На слово мне не поверили. Мужик осмотрел мои руки, ладони и потом разорвал пиджак с рубашкой, чтобы проверить шрамы.

— Хорошо, — кивнул он. — Ти врак!

— Точно не друг, — улыбнулся.

— Казнь!

— Как скажешь. Железку только с пуза вытащите, — посмотрел я на свое ранение.

Больше мне ничего не ответили. Лейтенант кивнул носильщикам, и мы пошли дальше. Сулейман, или как его там, крайне долго изучал Карину.

Продолжили идти по коридору, пока не оказались в какой-то пещере, а там лысый мужик в некогда белом халате. Весь в пятнах крови, руки вообще в бордовой корке, держал их зачем-то вверх и курил. Они обсудили что-то с моими помощниками.

— Рот наоборот! — выругался я, когда меня просто бросили на камни.

— О! Ты русский? — спросил лысый.

— Похоже на то, — простонал я.

— Давно нашего брата не было. Давно… — выпустил он дым. — Я Сергей Резников, освобожденный пленный. Подрабатываю… Скорее всего, доктором.

— Виктор Иванович, лейтенант, — проглотил.

Лысый присел рядом и, щуря один глаз, посмотрел на мою рану. Сделал недовольное лицо.

— Плохо. Тебе не помочь, умрешь к утру, — буднично он произнес и выпустил дым.

— А может, там попробуем чего? — удивился его диагнозу.

— Не, только время тратить. Вижу, тебя артефакторным оружием закололи, — грязными руками он схватился за кончик ножа.

— М-м-м-м-м! — выдал в ответ.

— Намертво… Да и кишки твои проткнуты. Так что прости, бывший земляк, я ничем помочь не смогу.

Одна новость лучше второй! Глянул на дуру, которая это все сделала, — до сих пор в отрубоне. Сергей встал и подошел к девушке, потрогал ее голову, морща глаз от попавшего дыма сигареты.

— Девка — пятьдесят на пятьдесят. Череп треснут, и крови много потеряла. Если выживет, дурой станет. Может, ее, чтобы не мучилась?

— Слышь, коновал! — возмутился я. — Понимаю, мы тут пленные и все дела, но ты бы хоть напрягся чутка.

— Ща! — и он последовал моему совету — испортил воздух.

— Братец, мне насрать на тебя и твою подругу, — встал он и пошел мыть руки в грязной воде. — Я служу султану и Турецкому царству. Десять лет назад меня бросили свои, а эти выходили, так что… Сам понимаешь, — доктор шмыгнул носом и выплюнул в воду, где только что полоскался.

Задача усложняется. Подыхать я не собираюсь. Хрен с ним, с антисанитарией, предателем и тюрьмой — с этим, наверное, разберусь. Нужно достать нож. Сука, я потом его в задницу запихаю Дисшару или старику! Вот же твари!

— Серега, сделай милость, считай, что последняя просьба умирающего. Вытащи, — попросил я.

— Так ты кровью изойдешь и сдохнешь сразу, — удивился лысый.

— Всяко лучше, чем ждать. А вдруг выздоровею? — улыбнулся.

— Ну так тебя в любом случае казнят, — пожал он плечами. — Турки любят, когда здоровых русских казнят.