Время остановилось. И вот наконец – наконец! – он одной рукой расстегнул застежку бюстгальтера. Судя по легкости этого жеста, у него была большая практика. Но он мог не волноваться, Грейси давно, очень давно перестала его недооценивать.

Он снял чашечки бюстгальтера так, словно разворачивал прекраснейший из подарков. Ее тяжелые груди вырвались на свободу и без поддержки бюстгальтера опали. Он спустил лямки бюстгальтера по ее рукам, пока они не повисли на ее запястьях.

Грейси затаила дыхание.

Джеймс на нее не набросился. Он вообще ничего не сказал. Он просто смотрел. Под его пристальным взглядом ее инстинктивное желание прикрыться стало сильнее, она шевельнулась и подняла руки с его колен. Бюстгальтер упал на пол.

Его подбородок мгновенно затвердел.

– Даже не думай об этом.

Она шумно глотнула и положила руки обратно на его колени. А он по-прежнему лишь смотрел на нее. Она прикусила нижнюю губу. Ничего. Он даже не шелохнулся.

– Джеймс? – позвала Грейси неуверенно, тихим голосом.

– Тсс, я переживаю религиозный опыт. Не прерывай меня.

Ее губы тронула улыбка. Если бы не хрипота в его голосе, она могла бы подумать, что он шутит. Наконец он, казалось, смог стряхнуть с себя наваждение. Грейси так и сидела на нем, полуобнаженная, он глубоко вздохнул, и она снова подумала, какая широкая у него грудь.

– Ты – самая поразительная женщина из всех, кого мне когда-либо доводилось видеть.

Грейси на своем веку получила немало комплиментов, но ни один не подействовал на нее так, как этот.

– Спасибо.

О том, что все это значит, почему ей так важно, что Джеймс о ней думает, она будет беспокоиться позже. Сейчас Грейси просто расслабилась.

– Тебе надо ходить голой все время. Слава богу, что я столько лет вырабатывал самоконтроль, а то бы все это кончилось, не успев начаться.

Он обхватил ее груди и погладил соски подушечками больших пальцев. Грейси ахнула и дернулась, как от удара электрическим током.

– Боже, как же мне нравится этот звук! – Джеймс сдвинул ее груди вместе. – Он меня чертовски возбуждает.

Она схватилась за его колени и выгнулась навстречу его прикосновениям.

– Нежно? – Джеймс погладил ее кожу легко, как будто перышком. – Или сильно? – Он сжал твердые бусинки сосков между большими и указательными пальцами и стал их перекатывать. От острого, изысканного наслаждения Грейси издала сдавленный стон. – Победитель определен, – сказал Джеймс и повторил свои действия.

Снова. И снова. И снова. Пока Грейси не превратилась в один сплошной комок желания. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его губы сомкнулись вокруг ее набухшего соска. Его язык двигался медленными кругами, омывая ее плоть. Он царапнул зубами налившийся сосок и нежно, очень нежно потянул. Грейси вскрикнула от сладкой муки. Ей хотелось завизжать. Никогда в жизни никто еще не уделял так много внимания ее грудям. Она хотела чувствовать трение. Она обхватила его бедра и запоздало поняла, что позиция, в которую он ее посадил, лишала ее прямого контакта с самым чувствительным местом ее тела. Он сделал это нарочно? Грейси подумала о свойственном ему методичном внимании к деталям. О его желании полностью контролировать все и вся. Конечно, он сделал это нарочно.

Джеймс прикусил ее сосок и одновременно сжал пальцы. Горячий влажный рот. Безжалостные пальцы. Зубы. Язык. Ей хотелось умереть. Оргазм назревал в ней, тугая пружина закручивалась, но отказывалась взрываться. Разрядка наступила бы от малейшего прикосновения. Не в силах выносить это дольше, Грейси передвинула руки. Джеймс резко поднял голову. Его челюсти сурово сжались.

– Нет! Держи руки на месте.

– Джеймс, ты меня убиваешь!

Неужели этот умоляющий голос – ее собственный?

– Не двигайся.

Грейси нужно было кончить. Она этого жаждала. Но это не произойдет, если она не сменит эту проклятую позицию. Грейси изогнула бровь.

– А то что?

Он улыбнулся ей насквозь порочной улыбкой.

– Или я тебя привяжу, и тогда то, что я делаю сейчас, покажется тебе детской игрой. Если ты сейчас хочешь, представь, как ты будешь себя чувствовать через час.

Она ахнула, шокированная и одновременно возбужденная. Желание билось в ней, как пульсирующая боль.

– Ты этого не сделаешь.

– Еще как сделаю. – В его словах звучала уверенность. Не было похоже, что он блефует. – Так что не отвлекай меня.

Несколько долгих мгновений они пристально смотрели друг на друга, Грейси пыталась переварить эту новую информацию о нем. Он смотрел на нее не мигая. В его лице не было заметно даже тени сомнения. Вместо того чтобы остыть, Грейси горела. Все ее тело пульсировало от настойчивого желания. Мужчина, которым она не может управлять, – такого у нее никогда не было, и это одновременно и пугало ее и невероятно возбуждало. Она медленно поставила руки обратно на его колени.

На лице Джеймса отразилось чисто мужское удовлетворение. Высокомерие сделало его черты более резкими, четче обозначило сильные скулы.

– Значит, мы друг друга понимаем.

Грейси кивнула.

Он вздохнул и провел руками вниз по ее спине.

– Я потерял место, на котором остановился, придется начать сначала.

Грейси не знала, сколько прошло времени, пока она стонала, не зная, то ли она в раю, то ли в аду.

– Джеймс, пожалуйста, сейчас!

Неужели это ее голос? Не голос, а хриплое жалобное рычание.

Джеймс стал сосать ее грудь, и ее голова сама собой запрокинулась. Он просто дьявол, настоящий дьявол. Она потеряла счет времени, растеряла все мысли, не сознавала больше ничего, кроме его рта и рук, которые безжалостно играли с ее грудями. Она стонала, кричала, умоляла, но он все равно продолжал. Ее бедра постоянно двигались, пытаясь найти соприкосновение, которого он ей не давал.

– Джеймс, я тебя умоляю!

Грейси вцепилась в его колени. К сожалению, ей стало безразлично то, что она его умоляет, она догадывалась, что это Джеймс тоже подстроил нарочно. Ну ничего, она ему отплатит. Но позже. Намного позже.

Он зарычал, взял Грейси за бедра и опрокинул ее на диван. Он накрыл ее своим телом, тепло их двух тел было как адское пламя, его рот набросился на ее рот в необузданном, грязном поцелуе. Стремясь притянуть его ближе, Грейси вцепилась в его плечи и впилась ногтями в его кожу. Их языки встретились и вступили в поединок. Они набросились друг на друга, словно умирающие с голоду, как будто не могли насытиться. Их губы были настойчивыми, требовательными. Грейси пыталась поглотить его. Мир вокруг нее закружился, взбесился, вышел из-под контроля. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой жадной, голодной.

Грейси дернула за его футболку, жалея, что не может разорвать ее и стянуть с его тела. Джеймс, по-видимому, понял, потому что он оторвался от нее, стянул с себя футболку и снова завладел ее ртом.