так и есть. Говорили они точно о мясе. Один так и сказал, что он кот, а Грешник это корм кошачий. Что найдёт его и… Даже мяукнул, гад. Ладно, извини. Этот, который мяукал, редкая сволочь. Он… он… А, ладно, лучше тебе такое не знать. Так ты, получается, мирный?

Грешник, удивившись тому, что, в отличие от Мощи и Искорки, Мешок не только знал про рекорд, но и сразу про него вспомнил, не смог сходу понять, что значит вопрос.

И потому уточнил:

– Что значит мирный?

– Ну… – Мешок замялся. – Я в том смысле, что…

– Ты о том, хочу ли я с вас скальпы содрать? Можешь расслабиться, ваши волосы мне не нужны, своих хватает. И вообще я такой же, как ты. И как твои друзья. Если не ошибаюсь насчёт них. Пусть выходят, хватит прятаться.

– Ты такой же, как мы?! – Мешок, игнорируя вопрос Грешника, опешил: – Но как… Как тогда… Это ведь ты стрелял в них?.. Как?..

– Очень просто. Взял лук, взял стрелу, выстрелил. Потом повторил.

– Но ведь нельзя так. Мясо не может ничего.

– Всё может. Нужен навык, и нужен лук.

– Так в том-то и дело. Откуда ты навык взял?

– Купил. Тут торговец есть неподалёку.

– Купил?! – Мешок чем дальше, тем хуже выглядел.

Такими темпами он вот-вот в обморок грохнется от великого изумления.

Грешник снова попытался перевести разговор на интересующую его тему:

– Так я не понял: Вишня и Грош почему не выходят? Стесняются, что ли?

– Не, они это… – толстяк замялся. – Ты лучше сам зайди, посмотри.

Девушка и парень обнаружились на лежанке, собранной из всего, что под руку попадётся. Оба выглядели плохо: глаза закрыты, лица посеревшие, в бисеринках пота, дыхание тяжёлое, прерывистое.

Оценив их вид, Грешник невозмутимо поинтересовался диагнозом:

– Я так понимаю, это они не насморком заболели?

– Они вообще не заболели, – мрачно ответил Мешок. – Мы сбежали из загона вечером, когда у кастовых разборки начались. Так и шли в темноте на север. Сначала по дороге, но потом впереди шум услышали. Перебрались в лес. Там Грош свалился в яму с водой. Мы его вытащили, но за ним оттуда вылезли огромные ящерицы.

– Вараны, – перебил Грешник.

– Наверное, я не разбираюсь. Да я вообще их почти не видел. Шипели они громко. Вишню и Гроша покусали. У них какой-то яд, как у змей. Я не знаю, что с ними делать. Я же не врач. Они пить просили, пока в сознании были, а тут даже воды нет. Да тут вообще ничего нет.

Голос Мешка начал подрагивать, а руки у него и так тряслись, не переставая.

Грешник покачал головой:

– Вараны не кобры, чтобы так кусать.

– Откуда ты знаешь, что это за вараны? Мы вообще непонятно где. И с этими варанами может быть что угодно.

– Да, ты прав, никак не могу привыкнуть к этому. А где ваши браслеты? Нужен один укол, и они быстро поправятся.

– Так это… Отобрали же. В загоне ничего не оставляют.

– Понятно.

Грешник покопался в рюкзаке, нашел нужный контейнер, раскрыл, протянул два блистера с ярко-зелёными капсулами, и два с красными.

– Надо залить это в них.

– Что это?

– Зелёное убирает яд, красное быстро лечит небольшие раны. Большие раны я у них не наблюдаю, должно помочь.

– Ну да, эти ящерицы не сильно кусались, – оживился Мешок. – А у тебя воды не найдётся? Им бы запить, если глотать смогут. Да и я бы тоже хлебнул, во рту пустыня.

Вода по жаре уходила быстро, осталось немного, но зажимать её в такой ситуации – последнее дело. И Грешник снова потянулся к рюкзаку.

* * *

Помощь пострадавшим оказывали вдвоём. Причём от Мешка толку почти не было. Он слишком много суетился, из-за этого едва не перевернули открытую бутылку с драгоценной водой, и одна из капсул-детоксикаторов упала на земляной пол. Спасибо, что не затерялась среди мусора, ведь, в отличие от малых пилюль здоровья, эти блистеры выпадали нечасто.

Самочувствие пострадавших пошло в гору буквально на глазах. Не успели бутылку закрыть, а у них уже начал меняться цвет лиц.

И менялся он в хорошую сторону.

А Мешок, с тревогой поглядывая на спутников, начал рассказывать. Грешнику почти не приходилось перебивать его вопросами, из собеседника сама по себе лилась информация. Сумбурная и почти вся бесполезная, но зато искренняя, от души, когда ничего не скрывают.

Толстяку надо было выговориться.

На побережье он оказался позавчера утром, как и Грешник. Но ему, можно сказать, повезло, кукловоды не выбросили его в воду голым и полностью нулевым.

Выделили единичку к силе. При нулевом уровне поднимать параметры невозможно, но для старта этой мясорубки сделали исключение. Те участники, которым не достался стартовый уровень, начинали с похожим набором. Вишня и Грош – такие же, только им ловкость прибавили. Получается, до сих пор Грешник не встречал никого, подобного себе: вообще без ничего, без единой циферки.

И даже без рваных трусов.

Мешку кое-какую одёжку выделили, и даже небольшую сумку не пожалели. С этим нехитрым набором он целый день просидел в кладовке разгромленного кафе, куда его загнали гаки. Драться с ними голыми руками даже Грешник не решался, а этот бедолага здорово уступал ему как физически, так и в психологической готовности проявить агрессию или хотя бы дать отпор. Предоставь ему возможность отбиваться с оружием, возможно, сумел бы отыскать в себе силы и решительность. Но, увы, как и всем прочим внекастовым участникам, дополнительный навык ему не выделили.

На первую активацию телефона никто не заявился. Повезло. А наутро повезло ещё раз, – наткнулся на группу представителей низших каст. Они получали за убийство мяса не так много, как высшие, возможно поэтому повели себя миролюбиво. И даже дали пару дельных советов, заодно пояснив, во что именно он вляпался. Однако они или нехорошо над ним пошутили, или сами не знали все подробности, их сведения оказались верными не в полной мере.

Но Мешок кастовым поверил, намотал информацию на ус и потому избавился от телефона незадолго до активации. Попросту выбросил его в урну и смело направился на север, будучи на все сто уверенным, что теперь его никто не станет доставать.

Мешок ошибся, его поймали быстро. Несколько человек попытались окружить, устроили облаву. Он выжал из себя все силы, но их оказалось не сказать, что много. Догнали, скрутили, но убивать не стали. Как стало понятно из обмолвок, момент поимки чуть-чуть запоздал, его выброшенный телефон уже перестал трезвонить.

Вот тогда он и понял, что избавляться от трубы нет смысла.