— Ладно, — вздыхаю я, сраженная наповал такими речами.

Конечно, они правы, я бы тоже от игроков потребовала объяснения. Просто со стороны всегда все видно. А я-то думала, что никто даже не догадывается о том, что у нас некоторое притяжение. Я же ничего не делаю для сближения. Вообще ничего. Да и Антон спокоен. Я, вообще, даже не уверена, что я ему нравлюсь как женщина. Господи, да мы даже не заигрываем друг с другом, никаких планов и ожиданий не строим. Что, эти негодяи уже флюиды улавливать научились? Впрочем это все всегда видят, не надо быть семи пядей во лбу.

По поводу Артема тоже. «Артем не твой, Артем сам по себе». Я это слышу не в первый раз. Неужели я так сильно в иллюзии. Но они же не знают нюансов наших взаимоотношений! Как бы в этом разобраться? Ну как — просто поговорить с Артемом и посмотреть на вещи честно.

Я всегда на собраниях сопротивляюсь и спорю, доводя всех до изнеможения, а по дороге домой в машине, в безопасности, я впускаю в себя все сказанное и понимаю, что они правы. И что они меня любят. Переживают за меня. А я защищаюсь. Ох, мое большое эго. Стать бы прозрачной. Пропускать свет и любовь.

Я хочу быть хрустальной стеной, пропускающей свет, стеной, о которую разбиваются стрелы гнева и злобы, превращаясь в маленькие звонкие горошины, легкие, прозрачные, искристые, осыпающиеся наземь рекой, сверкающей в лучах солнца.

Они радостно щелкают по полу, подпрыгивая упруго…

Странные визуальные образы посетили меня по дороге домой. Похоже на белые стихи.

Моя машина — территория уязвимости. Я неуязвима для других и поэтому могу позволить себе быть уязвимой. В машине я — это только я и никто больше. Мне плевать, как я выгляжу и что про меня думают. В машине я пою, плачу, смеюсь, крашусь, разглядываю себя в зеркало заднего вида, строю рожи, кривляюсь… И все это время думаю, думаю, думаю… Электросчетчик работает.

Почему я не вижу то, что видят другие? Нравлюсь ли я Антону? Любит ли меня Артем? Как стать хрустальной стеной?

Я прихожу домой и набираю в телефоне «Кап. Ант.». Видно, я куда-то торопилась, когда записывала его в трубку.

— Привет, координатор!

— Надо встретиться.

— Яволь. Где и когда? — Надо же, какой он стал спокойный. Без проблем просто.

— В ресторане у меня, подходит? В девять.

— Заметано.

Ровно в девять мы уже сидим, пьем морковный сок и едим рыбу. Так-то ее с вином едят, но мы решили придать нашей встрече статус официальной. Следовательно, безалкогольной.

Меня потряхивает, в то время как Антон безмятежно ждет какого-нибудь очередного нагоняя.

— Слушай, а что ты такой спокойный стал в последнее время? Весь из себя послушный, не скандалишь, не сопротивляешься.

— Так ты же не девушка, а координатор. Я это понял. А координатору чего сопротивляться? У него должность такая — меня координировать.

— Козел какой! — возмущаюсь я. Мне неприятно это слышать. Значит, мне хотелось бы, чтобы он видел во мне женщину. Эх…

— Ну, ты же сама говорила, а теперь вдруг обижаешься.

— Я не обижаюсь.

— Хм. Ну ладно. Если честно, то так. Я принял тот факт, что ты из нас двоих главная. В Игре. У тебя больше информации. В Игре. Таковы правила Игры. Точка. Мне осталось жить в этом месяц. Подумаешь, еще какой-то месяц мной поруководит женщина. От меня не убудет. Я готов слушаться тебя, тем более признаю, ты действительно демократичный и умный координатор. Еще месяц. А потом свобода, равенство и братство. Вернее, не равенство, а я главный.

— Не обольщайся, — смеюсь я, — тебе негде быть надо мной главным.

— Ну ладно, — Антоха начинает поедать свою рыбу. — Че звала? Не этот же вопрос прояснять?

— Ты знаешь про слухи, которые среди игроков гуляют?

— Мало ли слухов гуляет. Которые из них?

— Слухов мало. Традиционно. Один из них, что у нас любовь.

— У кого с кем? — оживляется Антон.

— У меня с тобой.

Антон делает круглые глаза и, закашлявшись, утыкается в салфетку. Я жду. Флаттер пройден, и мне уже смешно.

— И что? Я аж рыбой подавился от неожиданности. А если бы кость?

— Там нет костей, их официант достал.

— Не о том говоришь, Наталья. — Антон наконец становится серьезным. — Что нам надо сделать?

— Ну надо что-то им заявить официально. Слухи, потому что информации нет. А спросить напрямую пока не решаются, мы же им сказали, что капитаны и координатор — лица неприкосновенные. Впрочем, если мы не скажем — спросят, будь уверен.

— Ну что ж. Я от себя могу заявить им следующее: мне нравится Наташа как женщина, чувства свои я подавлять не могу и не хочу. Тем не менее у нас нет никаких отношений — ни сексуальных, ни романтических. Любить же правилами не запрещено. Правило соблюдаем.

— Прямо-таки любить?

— Я образно… Твоя очередь.

Все-таки ему нелегко пришлось. Ну и ситуация. Может, и хорошо, что я в нее попала. У игроков часто такое бывает, и они добросовестно об этом говорят, потея. А у меня ни разу до этого момента не было ничего похожего ни с одним из участников. А теперь есть опыт. Ужасно дискомфортно, но и весело одновременно. Ладно, пойдем до конца. Моя очередь. Уф.

— Ты мне нравишься очень, — я не прячусь за официальным заявлением лидерам, как Антон, я же пример, — но при этом у меня нет намерения строить с тобой сексуально-романтические отношения. Симпатия правилами не запрещена. К тому же запретить ее невозможно.

А на следующий день на собрании нам с Антоном предстоит озвучивать свои отношения. Ужасно страшно. Хотя со стороны я сто раз наблюдала за игроками в таких ситуациях. Я сама провоцировала разговоры, когда видела похожие недоговоренности. Спросить у игрока на общем собрании что-то типа: «Ты чего, в Машу влюбился? А Маша в тебя?» — мне вообще ничего не стоит. Я даже не задумываясь это делаю. И жду потом терпеливо, пока игроки перестанут краснеть, бледнеть и обретут дар речи.

Мне краснеть и бледнеть нельзя, необходимо сделать это легко, уверенно и непринужденно. Тем более у нас все чисто. Правил не нарушали.

Это я про легко и уверенно все ©теории знаю. Умная крыса. Однако мои чувства на теорию сегодня наплевали. Мне страшно дискомфортно озвучивать факты из своей личной жизни. Тем не менее я доверяю игрокам. Я знаю, что они не будут стебаться. Все всё поймут. Мы уже как родственники тут все.

Мы с Антоном переглядываемся и улыбаемся друг другу. Игроки это замечают.

Я, внутренне вздохнув, открываю рот, для того чтобы начать, но не успеваю.

— Слушайте, — слышу я голос Антона, — тут слухи про нас с Наташей ходят, что у нас, мол, любовь.