Ей хотелось, чтобы он не употреблял таких слов. Снова заныло под ложечкой. Она убийца. Лишила человека жизни. Виллему тихо сказала:

– А что будет сейчас? Я очень хочу домой.

– Нельзя, – категорически заявил предводитель. – И этот запрет надолго. Вас и Эльдара сейчас разыскивают, и вам следует исчезнуть отсюда. Вот я и думаю. В Ромерике есть хутор. Его хозяева сочувствуют датчанам. Ходят слухи, что сам хозяин обращается со своими работниками гораздо хуже Воллера. Я хочу, чтобы вы устроились на работу в этом хозяйстве, выдав себя за супругов…

– Нет, – в один голос воскликнули оба.

– Нет? Но я думал…

– Совершенно исключено, – сказала Виллему и гордо распрямила спину. – Но может быть, нам пойти туда, как брату с сестрой?

– Ты согласна? – удивленно произнес Эльдар и внимательно посмотрел на нее, освещенную только-только начинающимся, почти незаметным светом нового дня.

– А разве у меня есть выбор?

– Большого нет.

Ей самой казалось, что это хороший выход. Брат с сестрой… Так безопаснее.

Старший брат? Виллему охватило сентиментальное чувство. Маленькой она постоянно мечтала о брате, большом и сильном, к которому всегда можно обратиться за помощью, утешением или защитой.

Братская любовь – это прекрасно, внушала она себе, может быть, потому, что она была единственным ребенком в семье и не знала вечных трений, которые могут возникать между братьями и сестрами.

Она обрадовалась. Было бы чудесно обращаться к Эльдару за помощью, знать, что он рядом, что они вместе.

Бессознательно от счастья она глубоко вздохнула.

7

Под высокой стеной скалы царила тишина.

Виллему не могла четко видеть Эльдара в предрассветной темноте, но она знала, где он сидит и помнила, как он выглядит: узкие, часто прищуренные глаза, морщины на худых щеках… и вдруг у нее возникло сильное сомнение.

– Не могли бы мы отправиться… по домам? – нерешительно поинтересовалась она. Предводитель покачал головой.

– Я обязываю Эльдара приглядывать за вами. С одной стороны, в ваших интересах, а с другой – в наших. Чтобы вы не выдали нас.

– Как я могу выдать вас? Я даже имен ваших не знаю, ни разу раньше не встречала вас.

– Поэтому сейчас мы разойдемся, до наступления рассвета. Но!.. – произнес он резко. – Существует большое «но». Вы можете продолжать путь, как брат и сестра, меж вами много общего…

– Вы знаете, как я выгляжу?

– Конечно! И у вас обоих в глазах колдовские чары, даже если цвет их и различен. Вы оба блондины. Это хорошо. Но вот что я хочу сказать: если вы брат и сестра, так оставайтесь ими! Никакой любовной чепухи не должно быть между вами, в противном случае все пойдет насмарку. Уверен, вы хорошо понимаете это.

– Никакой любви у нас нет, – процедил Эльдар сквозь сжатые зубы.

Виллему была согласна с ним.

– То, что я чувствую по отношению к Эльдару, вовсе не такая глупость. Глубокое чувство дружбы и симпатии. Это все. И думаю, оно надолго.

Ах, милая наивность! Во имя одной лишь возможности ты готова пускать пыль в глаза людям.

– Хорошо, – сказал предводитель и поднялся. Все последовали его примеру. – Фрекен Виллему, я надеюсь вы понимаете, что должно было случиться с Вами?

– Нет!

– Нам следовало бы убить вас. Вы же одна из «них», настроенных продатски.

Она с криком всхлипнула от ужаса. Попыталась чтобы голос звучал твердо, но это удалось ей лишь на половину.

– Я также и одна из тех, кто любит Норвегию. Я буду держать язык за зубами. И очень хотела бы участвовать в борьбе против угнетателей. Вам, полагаю, следовало бы отличать зерна от плевел.

– Именно так мы и поступим. Вашим родственникам и многим другим не следует бояться восставшего народа. Мы не доверяем лишь тем, кто тесно связан с Данией. Но в данном случае мы делаем исключение. Ибо люди фогда видели, как вы убили Монса Воллера, единственного сына хозяина поместья, и мы не хотим видеть такую красивую голову, как ваша, на плахе.

Она почувствовала себя довольно несчастной, мягко говоря.

– Однако мне бы очень хотелось послать письмо моему любимому отцу. Чтобы он не беспокоился.

– И не искал бы вас, – согласился предводитель. – Вы получите такую возможность. Когда вы спуститесь в Муберг, уже будет светло. Возьмите кусок бересты, напишите на нем углем короткое сообщение и положите его под левый бык моста, ведущего через реку! Мы позаботимся о его доставке вашему отцу. Но не называйте ни нас, ни Эльдара.

– Конечно, нет. Когда я смогу вернуться домой?

Он подумал и решительно сказал:

– К весне. Напишите это! К весне.

«На это время намечено восстание, – подумала она. – Боже, будь милостив к моей любимой семье! О, Боже, во что я ввязалась?»

Предводитель сказал:

– Эльдар, адрес поместья и другие указания ты получишь от меня. Вам не трудно будет устроиться там на работу, так как это место все избегают и хозяева всегда нуждаются в работниках. Затем тебе будет сообщено имя человека, с которым ты будешь поддерживать связь.

Виллему удивленно воскликнула:

– В Ромерике тоже есть ваши сторонники?

Она смогла увидеть, что он улыбнулся, серьезно и натянуто.

– На всей территории восточной Норвегии, фрекен Виллему. Сопротивление датскому владычеству гораздо больше, чем кто-либо предполагает.

– Но почему именно сейчас? Или сопротивление было всегда?

– Более или менее. Но сейчас у нас есть Ульрик Фредерик Гюльденлеве, незаконнорожденный сын Фредерика III, наместник датского престола в Норвегии. Мы видим в нем образ, за который стоит бороться как за будущего нашего короля. Он, естественно, ничего об этом не знает, но я не думаю, что он откажется.

– А благословение отца он получит?

Предводитель улыбнулся:

– Как вы отстали от времени, фрекен Виллему. Его отец умер. На троне сейчас Кристиан IV, сводный брат Гюльденлеве. А что он скажет – мы спрашивать не собираемся. Если Гюльденлеве откажется, мы посадим на трон коренного норвежца.

Он произнес эти слова с убежденностью, и она поняла, что такой человек у них уже есть.

Пока солнце с трудом вылезало из-за горизонта, Эльдар и Виллему, спускаясь по покрытым инеем склонам гор, спешили добраться до Муберга… Они шли молча, разговаривать им было почти не о чем. Голова Виллему была заполнена мыслями о том, что ее ожидало в будущем.

Но все, что произошло с ней, не так легко забыть. Спускаясь с горы, она испытывала стыд и отчаяние. Каждый шаг отзывался в ее теле пронизывающей болью.

Она чувствовала, что не может больше думать обо всем, что случилось с ней по ее