доходности и практик» предшествующих лет. Поэтому сумма, устанавливаемая в результате торгов, отражает не реальный товарооборот, а лишь его прогнозируемый минимум. Анализ сумм откупа[1343] показывает, что масштабы товарооборота генуэзской фактории в Севастополе в 10-е — начале 20-х годов XV в. были довольно скромными, но имели тенденцию к росту. Минимальный показатель товарооборота (4200–5000 соммов в 1409/10 и 1420/21 гг.) более чем в 2 раза ниже показателя 1373 г. (12 тыс. соммов) и несравним с товарооборотом венецианской фактории в Трапезунде в 20-е годы XIV в. Значительное повышение сумм откупа и, следовательно, прогнозируемого товарооборота имело место в 1422–1427 гг. (7370 — 11 200 соммов). В 50-е годы XV в. происходило сокращение товарооборота во всех факториях Южного Причерноморья.

В целом же коммеркии были одной из наиболее значительных статей расхода как итальянского, так и местного купечества. Совокупность коммеркиев, уплачиваемых итальянцами как администрации собственных факторий, так и фиску государств Южного Причерноморья, колебалась от 3,5 до 6% и выше, учитывая экстраординарное обложение. К этому добавлялись налоги в месте сбыта или пунктах транзита товаров (в Северном Причерноморье, Пере, Генуе, Венеции и т. д.). В итоге не менее 10% от стоимости товаров расходовалось на уплату налогов при международной и даже во внутричерноморской торговле. Стремление итальянского купечества сократить эти платежи, особенно за счет местного обложения, и было причиной значительного числа инцидентов и конфликтов между морскими республиками и Трапезундской империей, Синопом, ильханами.

Наблюдая общую тенденцию в развитии налогообложения в регионе, можно отметить некоторую унификацию коммеркиев на уровне 2–4% при наличии привилегированной, беспошлинной торговли генуэзцев и венецианцев на территории Византии. Но если местные коммерции в известной степени под нажимом итальянских морских республик и купечества самих причерноморских городов имели тенденцию к снижению, то итальянские коммерции как в факториях, так и в метрополиях повышались, достигнув и даже превзойдя со временем уровень местных налогов. Причиной этого был острый дефицит бюджетов Венеции и особенно Генуи в условиях сначала резкого, а потом постепенного сокращения товарооборота с середины XIV до середины XV в.

К числу торговых расходов относились также потери от ограблений, хищений, порчи имущества купцов, а также от вымогательств чиновников. Эти потери, разумеется, носили эпизодический характер и их трудно оценить в процентах, но нередко они были весьма ощутимыми. Так, например, венецианская комиссия, занимавшаяся выявлением ущерба, нанесенного гражданам республики на византийской территории за 1268–1277 гг., зарегистрировала 339 претензий к Михаилу VIII Палеологу и 257 торговых инцидентов. Иск составил 35 тыс. перперов[1344]. Некоторые из злоупотреблений касались деятельности византийских коммеркиариев в Поптираклии[1345]. Договоры Венеции с Византией предусматривали компенсацию венецианцам в случае ущерба в течение полугода. Если виновник не обнаруживался, деньги должен был платить император[1346]. Такого же рода обязательства давали генуэзцам и венецианцам и трапезундские василевсы[1347], и ильханы. В последнем случае местные власти и жители были обязаны найти виновных в грабежах или уплатить сумму ущерба[1348]. Несмотря на все это, ограбление купцов было обычным делом, а компенсаций приходилось добиваться годами[1349]. Не случайно, что среди генуэзских поручительств в Трапезунд особенно часто встречаются прокуры на получение сумм ущерба. Если возмещения добиться не удавалось, итальянцы обращались к так называемому праву «марки»[1350] и конфисковывали соответствующее количество товаров той стороны, от которой терпели ущерб либо непосредственно в фактории, либо в любом месте, где это было возможно. Так, например, в 1372 г. в Персии были ограблены венецианские купцы. В ответ венецианский байло в Трапезунде наложил секвестр на имущество персидских купцов в Трапезунде. Сенат принял решение разделить это имущество персов между пострадавшими венецианскими гражданами. Но байло, получив обязательство шаха вернуть ограбленное и сообщение о поимке разбойников, отдал купцам Тавриза их товары. Однако тавризскими правителями обещанная компенсация не была сделана вплоть до 1396 г., а возможно и никогда[1351]. Захватившие в 1296 г. Каффу венецианцы произвели секвестр находившегося там имущества трапезундцев на 4 тыс. перперов для компенсации ущерба, нанесенного венецианцам около 1295 г.[1352] Такой обычай был, конечно, чреват военными конфликтами или прекращением торговли. На практике его применяли в случае прямого материального ущерба, а убытки от повышенной таксации, от невыплаты долгов и другие споры предпочитали решать договорным путем; или экономическими и военными Мерами[1353].

Добиваясь компенсации ущерба любого рода, генуэзцы и венецианцы действовали решительно и оперативно, применяя разнообразные средства давления на местные власти. Если им не удавалось добиться выплаты денег, они требовали передачи квоты с собираемых коммеркиев или снижения норм обложения. Но даже если никаким способом возмещение нельзя было получить, долг все равно не погашался и периодически, при всяком удобном случае, иск возобновлялся на протяжении многих десятилетий[1354].

В общей иерархии торговых расходов на первое место следует поставить транспортные расходы. На венецианских вооруженных галеях «линии» за перевоз шелка от Трапезунда (Таны) до Венеции в 1320–1367 гг. платили фрахт 3% от стоимости, в 1367–1388 гг. — 3,25%, в 1388 г. — 2,5%. В начале XV в. эти суммы, возросли примерно вдвое, что, впрочем, несколько умерялось значительной девальвацией за этот период сольди пикколи, в которых измерялся и платился фрахт. Фрахт за драгоценные камни и металлы в XIV–XV вв. взимался в размере 1–1,5% в среднем. За специи платили фрахт в лирах ад гроссос за милиарий. За «тонкие» специи от Трапезунда до Венеции в 1320–1397 гг. фрахт составлял 25–30 лир ад гроссос, в 1420 г. — 31,25 лиры. За «тяжелые» специи в 1320–1412 гг. фрахт колебался от 9,2 до 25 лир ад гроссос за милиарий. За медь от Синопа до Венеции в 1430–1441 гг. платили фрахт 4 дуката за милиарий. Существовали две сменявшие друг друга системы уплаты фрахта за ткани. При более благоприятной для купцов ситуации (период 1320–1331, 1336/37, 1348–1350 гг.) фрахт устанавливался в 12 гроссов за тюк (балла). В 1331/32, 1344, 1358–1374 гг. он был в 3 раза выше: 3 сольди за тюк. В 1409 г. фрахт равнялся 1 сольди 3 гроссам. На невооруженных венецианских судах в XIV–XV вв. фрахт был примерно в 2 раза ниже для всех категорий грузов. На генуэзских частных судах фрахт при перевозке зерна из Крыма в Трапезунд в 1289/90 г. колебался: для пшеницы — от 9 до 23% груза, для пшена — от 12 до 34, для ячменя — от 16 до 20%. В этих же пределах находились суммы фрахта и в XIV–XV вв. Фрахт за провоз соли по тому же маршруту составлял 45–50% груза, или примерно такую же сумму от его стоимости. Фрахт за рыбу в конце XIII в. (Каффа — Трапезунд) взимался в денежных единицах за милиарий. Косвенные данные о стоимости