18 лет торговлю с 200 дукатами, через 30 лет увеличил свое состояние в 50 раз[1381]. Это был купец типа Квирини, с широким размахом деятельности в разных пунктах мира.

Томмазо Санудо, венецианский купец, скончавшийся в 1374 г., вел еще более масштабные, чем Квирини, операции в Трапезунде. К моменту смерти стоимость товаров в его магазинах и складах, а также купленных в Александрии и Трапезунде и находившихся в пути, составляла 16 225 дукатов. Среди товаров преобладали перец, шелк, жемчуг. Их сбыт через Трапезунд не прекратился и в эти трудные годы. Дж. Луццатто предположил, что названная сумма была ниже средней годовой суммы операций Санудо[1382]. Объединяясь в общества, купцы такого рода могли скупить весь груз специй, привезенных с Востока в Трапезунд, как это сделал в 1326 г. Якопо Малипьеро[1383]. Связи Малипьеро с Трапезундом были, видимо, постоянными: в 1340 г. он посылал туда свои товары и сам отправлялся на галеях[1384].

Итак, как прямое, так и косвенное участие венецианских купцов в торговле с городами Южного Причерноморья было значительным. Но их предпринимательство не было монопольным ни на Леванте[1385], ни тем более в Причерноморье, где доминировали генуэзцы. Средством упрочения положения для них была концентрация капиталов, кооперирование как с генуэзцами, противниками и компаньонами одновременно, так и с местным населением.

Сотрудничество венецианцев с генуэзцами было постоянным и прекращалось, да и то не всегда[1386], лишь в годы войн, конфликтов. Венецианцы перевозили товары на генуэзских судах в порты Понта[1387], кредитовали генуэзских купцов и даже оффициалов немалыми суммами[1388] и сами брали у них коммерческие кредиты[1389], продавали товары в кредит[1390], поручали доставлять их из Трапезунда в Константинополь или в Италию[1391], давали прокуры на ведение дел[1392]. Когда в регионе складывалась трудная ситуация (например, после разрушения Таны татарами в 1343 г.), венецианцы и генуэзцы стремились укрепить торговые связи между собой и договориться о взаимных действиях против врага[1393]. Но такие меры, как правило, не были долговременными и взаимное недоверие и соперничество, желание выиграть за счет другой стороны брали верх.

Венецианская торговля, как это ясно показывают инвестиции, в течение всего периода была делом средних и крупных предпринимателей при незначительной роли мелкой коммерции. До 40-х годов XIV в. размах операций через порты Южного Черноморья был широк. Венецианцы обосновались в Тавризе, видимо, не менее прочно, чем генуэзцы, и достигали, как Марко Морозный, даже Ормуза[1394]. Но затем нередко лишь Трапезунд оставался конечным пунктом для типичного итальянского купца, хотя попытки торговать и в глубине континента, в Тавризском направлении, делались время от времени и позднее, во второй половине XIV в. Но времена Марко Поло уже ушли в безвозвратное прошлое.

Генуэзское купечество в отличие от венецианского прочнее чувствовало себя на берегах «Великого моря». Оно опиралось не только и не столько на метрополию, сколько на крупные фактории Черного моря, прежде всего Каффу, Перу. Генуэзцы, имевшие фактории во всех крупнейших городах Причерноморья, глубже, чем венецианцы, внедрялись в инфраструктуру городов. И если венецианская фактория при отсутствии связей с метрополией, как правило угасала, то генуэзская оказывалась устойчивее. Она была и многочисленнее, и опиралась на собственные воинские отряды. В массариях Каффы 1381–1423 гг. имеются списки социев генуэзской фактории в Симиссо. И если за весь период нам известно чуть более 40 купцов-лигурийцев, торговавших в Симиссо, то социев мы насчитали 168 (около 20 человек ежегодно). Да и ранее, в 1351 г., в генуэзском источнике отмечается, что в Симиссо «много генуэзцев»[1395]. В Самастро в середине 50-х годов XV в. число социев доходило до 70 человек одновременно[1396]. Эти цифры косвенным образом отражают и величину факторий, генуэзское население которых составляло сотни человек.

В генуэзской торговле в Южном Причерноморье в XIII–XV вв. не прослеживается явного доминирования крупнейших семейств патрициата, как нобилей, так и пополаров. На долю представителей этих родов (Адорно, Чентурионе, Читала, Дориа, дей Франки, Джентиле, Гизульфо, Грилло, Гримальди, Итальяно, Леркари, Ломеллини, Сальваиго, Скварчафико, Спинола, Узодимаре, Нигро, Пиккамильо, Пинелло, Марруффо) приходится 30,9% купцов, торговавших в Трапезунде (42 из 136).

Наиболее активными в торговле с Трапезундом были семейства Дориа[1397] и Нигро[1398], занимавшие посты генуэзских консулов и трапезундских чиновников. Дориа в. коммерческой деятельности опирались также на мощный клан Дзаккариа, располагавший собственным флотом и монополизировавший торговлю квасцами в Эгеиде. Дзаккариа активно торговали и в Южном Причерноморье, включая, далее, также Тавриз и Эрзинджан[1399]. С Дзаккариа и Дориа был связан также другой крупный купец, не принадлежавший к патрициату, Буонсиньоре Каффараино. Его торговая деятельность распространялась на Каффу, Тану, Константинополь, Ватицу, он был патроном галеи и собственником других судов, предоставлял и получал комменды, перевозил соль в Трапезунд, получал прокуры на ведение там дел[1400]. Облик этого купца весьма характерен для периода бурного расцвета генуэзской торговли на Черном; море конца XIII — начала XIV в.

Среди генуэзского купечества большое число лиц составляли выходцы из Лигурии, а также ближайших к: ней областей Пьемонта. Их около 18% от общего количества торговавших в Трапезунде генуэзцев. По социальному статусу и основной профессии, помимо собственно купцов, выделяются нотарии и писцы[1401], булочники[1402], клирики[1403], арбалетчики (баллистарии)[1404], чесальщики шерсти[1405], медики[1406]. Однако в процентном отношении эти лица составляют ничтожное меньшинство, что отнюдь еще не означает, что непрофессиональные торговцы принимали слабое участие в коммерции, так как в нотариальных актах не всегда указываются профессиональные занятия лиц.

В ряде случаев источники упоминают, что отдельные предприниматели были постоянными жителями (habitatores) городов Южного Черноморья[1407], в других — что это были граждане (burgenses) Перы, в том числе и проживающие на Понте и в Пафлагонии[1408]. Широко представлены жители Каффы, Килии и других городов Причерноморья. Но в факториях Южного Причерноморья институт habitatores и burgenses приобрел зрелые юридические формы в XV в.[1409]

По мнению Г. Айральди, лишь незначительная часть торговавших оседала в генуэзских факториях на постоянное жительство; мы встречаем там не крупных предпринимателей из патрицианских родов, а скорее «боковые побеги» этих фамилий, создававшие для своих семейных групп опорные пункты своей предпринимательской и административной деятельностью[1410]. В целом наши наблюдения подтверждают этот вывод, но вместе с тем, мы должны предостеречь от его абсолютизации: реальная ситуация была сложнее, и то, о чем писала Айральди, скорее проступает лишь как общая тенденция.

При рассмотрении форм генуэзской торговли уже отмечалось,