Ограда «Летнего сада» оказалась обшарпанной, с облезшей краской. На самой набережной никакого плотного потока транспорта не наблюдалось.

Они прошли мимо Марсова поля, которое с 1918-го по 1944-й называлось «Площадь Жертв революции», и вышли на Миллионную, которая в 41-м звалась улицей Халтурина в честь какого-то народовольца. Там по дороге перекусили в первой попавшейся «Пирожковой». Впрочем, пирожки в ней оказались довольно вкусными. Потом, подкрепившись и запив пирожки чаем, дошли до Эрмитажа. В 1934 году его выкрасили масляной краской в оранжевый цвет, потому смотрелся дворец весьма странно. Наконец, около четырех, отмахав пешком километра три, Лебедев и его дядя добрались до штаба флота и поднялись в кабинет начальника разведывательного отдела.

В приемной, которая в предыдущие дни пустовала, на этот раз находилось несколько посетителей. На своем месте имелась и секретарша, довольно молодая шатенка, которую раньше Лебедев не видел. Правда, он и служил в разведке всего лишь третий день и никого из новых коллег, кроме дяди, еще и не знал. А их было немало.

Вообще, разведывательный отдел штаба флота, РОШ, представлял собой довольно большую контору, занимающую несколько просторных кабинетов в здании адмиралтейства и обладающую весьма значительной материальной частью. РОШ организовался в более или менее нормальном виде только в 1940-м, по итогам войны с Финляндией, во время которой предыдущая разведструктура флота показала себя весьма неважно. Разведка действовала в отрыве от боевых задач, ставящихся как перед флотом в целом, так и перед отдельными соединениями. Разведданные в мирное время никак не систематизировались, не хранились и не анализировались. Потому подготовка операций не могла быть эффективной. Ведь не имелось даже регулярных разведывательных сводок.

Теперь же, когда старую разведывательную структуру преобразовали, у разведотдела Балтфлота имелось целых три отделения. Общее, которое занималось агентурной разведкой и организационными вопросами. Отделение радиоразведки, которое занималось радиоперехватом и пеленгацией. Причем у этого отдела имелся собственный береговой отряд и пять пунктов радиопеленгации, а также радиоузел особого назначения. И отделение шифровально-дешифровальное вместе со службой переводов и канцелярией. Начальнику РОШ также подчинялась служба авиационной разведки флота, а еще служба наблюдения за перемещениями кораблей, самолетов и соединений потенциальных противников.

Оперативные разведывательные сведения собирались ежедневно по мере обычных перемещений флота. Радисты с кораблей слали шифрограммы об изменениях обстановки и о замеченных кораблях. Потому особых планов оперативной разведки и не имелось, она производилась в рамках дозорной деятельности флота. Для вскрытия перемещений кораблей, самолетов и группировок потенциальных противников, в качестве которых рассматривались Германия и Финляндия, использовалась информация радиоперехватов и средств наблюдения флота, береговых служб и ПВО.

На агентурном направлении особых успехов до сих пор не отмечалось. Если не считать нескольких завербованных финских рыбаков, пары моряков торгового флота Швеции, да одного немецкого яхтсмена, никаких особенных «штирлицев» у флотской разведки на самом деле не имелось. Все понимали, что создание полноценной разведывательной агентурной сети возможно лишь за долгие годы. И тут такая невероятная удача! Совершенно неожиданно флотская разведка вышла на антифашистскую организацию «Красный септет» и получила важнейшие стратегические сведения! Но это не обсуждалось, потому что разные отделения между собой не пересекались.

Не имелось пока и специализированного аналитического центра, как не имелось и должностей аналитиков. Потому такую функцию выполнял сам начальник разведотдела собственной персоной. Все было засекречено, а поток данных шел лично к начальнику РОШ и уже от него в Военный совет флота. А важные сведения, добытые разведкой флота, регулярно отправлялись в Москву в виде сводок для наркомата ВМФ и Генштаба. И начальники соответствующих отделений и служб ежедневно докладывали Игорю Добрынину все добытые за сутки сведения. Обычно делалось это утром, но сегодня начало докладов было назначено как раз на 16:00. Потому в приемной и собрались несколько командиров, незнакомых Александру. И каждый из них держал папку с документами.

– Вот, наш новый молодой сотрудник, Александр Лебедев, – представил его дядя собравшимся.

Все дружно повернули к нему головы и дядя по очереди представил собравшихся:

– Валерий Иванович Савельев, начальник отделения радиослужбы. Василий Михайлович Агдамов, начальник шифровально-дешифровального отделения. Анатолий Евгеньевич Орлов, мой заместитель по общей разведке. Дмитрий Сергеевич Богданов, начальник авиационной разведки. Андрей Григорьевич Петровский, начальник службы наблюдения. Ну, и моя секретарша Любочка.

Глава 22

Жуков был в ярости. Он кричал на адъютантов, стучал по столу кулаком, ругался матом по телефону и бросал трубку с таким остервенением, что сломал уже не один аппарат. Виной плохого настроения генерала были результаты инспекции в Западном Особом военном округе. Еще вчера с вечера он начал проверку не только самолично, но и привлек всех инспекторов Генерального штаба, которые быстро разъехались по воинским частям. И теперь, когда с начала проверочных мероприятий прошли почти сутки и поступили подробные доклады от инспекторов, Жуков во всей красе наблюдал безрадостную картину головотяпства, граничащую с форменным идиотизмом, и халатного, невероятно пренебрежительного отношения на местах к обязанностям.

Ну как можно отправить половину всей техники в ремонт одновременно из всех частей? И как только можно было додуматься расположить стратегически важные армейские склады так близко к границе? И почему горючее и смазочные материалы отправлены подальше от танков? И почему изъяты не только фураж и почти весь боезапас, но и оружие? Например, с самолетов снято вооружение с формулировкой «Во избежание провокаций».

Как такое вообще возможно? Ну, бывают, конечно, дураки в войсках, а тем более, среди снабженцев, но чтобы столько и сразу? Очень уж все это напоминало то самое пресловутое вредительство. Ох, как не любил Жуков произносить это слово! Оно просто пропахло НКВД, Берией и репрессиями. Только на этот раз, похоже, что без них не обойтись. Пусть разбираются, кто виноват. Это же надо, какой учинили в округе бардак! Да еще в приграничной полосе! Да еще перед началом войны! Ведь разгром этого очень важного в стратегическом отношении округа может повлиять на устойчивость всей обороны СССР на западном направлении! Так почему бы немцам, раз уж они решили начать войну, не стараться изо всех сил вербовать этих самых вредителей и предателей на направлении собственного главного удара?

И Жуков не сомневался, что немцы, наверняка, заслали шпионов с целью организовать саботаж. Потому, наверное, даже не особо хитрили они в своем плане молниеносной войны с названием «Барбаросса». Из информации от разведки Балтийского флота Жуков уже знал, что немцы совершенно бесхитростно планировали очень быстро создать в районе Белостокского выступа для РККА большой котел, а основные силы группы «Центр» двинуть на Минск, чтобы вслед за Белостокским создать второй огромный котел, Минский. Удивительная по своей наглости самоуверенность. Значит, немцы считают, что удастся запланированное им довольно легко, раз