– На тебя? – фыркнул Сток, показушничая. – Да я могу раздавить любого белого подонка, вроде тебя, если попадется мне под ноги.

– Да уж… ноги у тебя действительно здоровые!

– Что ты сказал, потаскун!

– Что слышал, задница!

Сток решил, что вот сейчас-то он покажет дружкам, какой он большой и сильный. Однажды он уже расквасил Нику нос и вообразил, что и сейчас без труда справится с ним. Он повернулся к нему и поднял правую руку, чтобы дать ему в зубы. Но на этот раз Ник не позволил застать себя врасплох.

– Иди ты знаешь куда… – Он сплюнул и стукнул Стока коленкой прямо в пах, а затем изо всей силы саданул по голени.

Сток взревел от боли.

А Ник схватил его за шею, и, прежде чем кто-либо из присутствующих успел глазом моргнуть, Сток уже растянулся на земле.

– Эй, – сказал Ник, толкнув его носком кроссовки, – я, кажется, тебе был должен, так вот возвращаю должок, – повернулся и зашагал прочь.

Синдра была в трейлере, когда он добрался домой, и деловито утрамбовывала в маленький рюкзак все свое имущество.

– Тебе Джои рассказал, да? – спросила она, скатывая в трубку любимый свитер и впихивая его в рюкзак.

– Ага.

– А ты что решил?

– Я собираюсь с вами.

Она подпрыгнула от радости, обняла его за шею и поцеловала.

– Ой, я очень рада, Ник, честное слово!

– Я тоже.

И они улыбнулись друг другу. Прошло немало времени, однако они все же стали союзниками.

Придя домой, Харлан сразу же учуял нечто необычное.

– Вы куда это отправляетесь? – спросил он Синдру, а в больших глазах его засветился упрек.

– Никуда, – сказала она, отводя взгляд.

– Надо сказать ему, – шепотом предупредил ее Ник.

– Ну, послушай, я его люблю так же, как ты, но нам нельзя тащить с собой ребенка. Я знаю свою мамочку, она привыкла к тому, что я держусь ото всех отдельно, но если мы возьмем Харлана, она напустит на нас полицейских.

– Но мы не можем просто уйти, и все тут. Она сердито посмотрела на Ника:

– Но если мы ему скажем, он сразу же побежит к Арете Мэй.

– Не побежит, если пообещает не говорить.

– Что происходит? – спросил Харлан, подходя поближе.

– Поди-ка, малыш, – сказал Ник, похлопав по матрасу. – Как тебе понравится, если ты станешь хозяином в этом трейлере и сможешь приводить сюда друзей и девчонок и веселиться вовсю, а?

Глаза Харлана налились слезами. Он чувствовал, что дома его ждут плохие новости.

– Вы вместе с Синдрой уезжаете, да?

– Да, – ответил Ник, – мы должны уехать. Но это не так уж плохо.

Теперь к нему присоединилась и Синдра:

– Когда-нибудь я приеду за тобой. Обещаю. Харлан покачал головой:

– Нет, не приедешь.

– Нет, приеду, – возразила она. – Хочешь на спор?

– И я тоже спорю, – встрял Ник, – и если она не приедет, то я уж обязательно. Ну, как ты на все это смотришь?

Убедить Харлана было невозможно, но он вытер слезы тыльной стороной руки и притворился, что ему все равно.

На душе у Ника было скверно, но что делать? Он принял решение и должен его выполнить.

Следующее утро выдалось необычайно светлое и ясное. Это был день выдачи жалованья, и поэтому они выработали такой план: получить чеки и потом около шести встретиться. Джои сказал матери, что уезжает на уик-энд. Синдра сказала Арете Мэй то же самое. К несчастью, разговор услышал Примо. Он привел себя в сидячее положение.

– Ты куда это едешь? – потребовал он отчета, словно имел право спрашивать.

– Не твое дело, – отрезала Синдра. Ей был ненавистен самый его вид.

Арета Мэй тоже почувствовала неладное. Она потянула дочь в сторону и сказала хриплым шепотом:

– У тебя скоро будут деньги. Много денег.

Синдра удивилась:

– У меня?

– Да, от мистера Браунинга – его проняло.

– Почему? – подозрительно спросила Синдра.

– Потому что я сказала ему, что он должен это сделать, по справедливости.

– А я думала, что ты мне не поверила.

– Может, поверила, а может, и нет. Неважно, он тебе должен.

– Сколько? – быстро спросила Синдра.

– Мы поговорим на следующей неделе.

По дороге на работу Синдра рассказала Нику об этом разговоре.

– Она догадалась, – сказала Синдра, нервно покусывая ноготь большого пальца. – Вот почему она мне сказала о деньгах сейчас. Почему же прежде она об этом не говорила?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Но почему, между прочим, старик Браунинг дает тебе деньги?

– Это долгая история, – ответила она, замыкаясь.

Он не настаивал, все равно она ему расскажет, когда сможет. Теперь, когда он принял решение ехать, он места не находил от нетерпения, хотя решил не уезжать, пока как следует не простится с Бетти Харрис. Она была добра с ним, и он должен сказать ей «до свидания».

Уйдя от Браунингов, Арета Мэй устроилась работать на консервную фабрику. Работа была потяжелее, чем обязанности горничной, но, по крайней мере, это была работа. Она не сказала Примо, что больше у Браунингов не работает, не его собачье дело. Это была большая ошибка – опять пустить его к себе жить. Ей казалось, что иметь рядом мужика – это совсем неплохо, но что он дал ей? Ровно ничего.

Бенджамин Браунинг слово сдержал. Ну ведь у него выбора не было, он не мог допустить, чтобы Арета Мэй всем рассказала, какой он извращенец и негодяй. Он дал ей пять тысяч долларов наличными, и она положила их в банк. Какой же это был прекрасный день!

Сначала она не собиралась говорить Синдре о деньгах – эти деньги про черный день. Но в то утро у нее было какое-то странное предчувствие, когда Синдра стала прощаться. Девчонка что-то задумала, потому она и сказала ей о деньгах. Она не хотела, чтобы дочь выкинула какую-нибудь глупость – например, бежать с Джоном Пирсоном. Девушка с наружностью Синдры может выбрать себе женишка гораздо лучше.

По пятницам Арета Мэй работала полдня. Потом, когда у Харлана кончались уроки, они гуляли по Главной улице и покупали мороженое. Оба они были так одиноки после смерти Льюка.

Она часто думала о Льюке, и сердце ее наполнялось печалью. Бедный Льюк… бедное дитя… ему не дали возможности побороться за жизнь.

Харлан стоял у школы, когда она пришла. Она хотела взять его за руку, но он вырвался.

– Ну, как ты, дитя? – спросила она и подумала при этом, какой он красивый мальчик.