— Ничего себе!

— А что? Его право. У каждого мужика насчет баб свои заскоки. Одному только рыжих подавай, другим толстушек. Вот я, к примеру, если баба не модель, даже и не взгляну на нее. А Борька на молоденьких шибко падкий. Так что он себе новую молоденькую да свеженькую и нашел. И сегодня в дом как раз ее и привел. Ленка сначала скандалить пыталась, да Боря ей живо объяснил, кто в доме хозяин. Квартира на него записана. Дом за городом тоже его. Бизнес, машины, гаражи, счета… Чего ни коснись, все Борису принадлежит, у Лены и нет ни шиша.

— Но у супругов вся собственность считается совместно нажитой.

— Ты прямо как моя бывшая жена рассуждаешь! — развеселился Чапаев. — Та тоже твердила, что все у нас пополам, пока я ей брачный договор не продемонстрировал. А там черным по белому все условия прописаны. Вот и пришлось моей благоверной в однушку топать, да еще и благодарить, потому как я имел полное право ее вообще на улицу выставить.

Этот тип и раньше-то был Оксане не слишком симпатичен своими развязными и в то же время барскими замашками, а узнав, как он поступил с бывшей женой, она стала смотреть на него и вовсе с отвращением.

— Вот и Ленка пыталась чирикать про какие-то права. Но Борис ей доходчиво все объяснил. Стены у нас в доме толстые, но и то мне было слышно, как он орал.

— А чего орал-то?

— А что мужики в таких случаях орут? Что давно ему надоела. Что старая. Что на старых у него не… Что только и ждал момента, чтобы Мальвинку домой привести. Что Ленка может валить, а что к чему по хозяйству, Мальвинка и сама разберется.

— Что же Лена?

— Тоже покричала, да недолго. Вещи ее уже вниз сносят. Борис ей велел все шкафы от шмоток освободить, вот и таскают баулы с ее добром.

— Ну и дела.

Оксана даже не знала, что еще прибавить. Получалось, что мужу Елены Воронцовой была по барабану ее измена. Можно сказать, она соответствовала его планам как нельзя лучше. Опостылевшая жена уходит к другому, освобождая место для длинноногой Мальвинки. С другой стороны, мужчины такие странные существа, вроде бы им женщина и не нужна, и надоела, и сами бы хотели от нее избавиться, а нет, если узнают, что эта старая кляча успела наставить им рогов, нипочем добром не отпустят. Постараются наказать и ее, и любовника.

И подозрения с новой силой охватили Оксану. Она принялась осторожно расспрашивать, что за человек этот Борис. И очень скоро услышала множество подтверждений своим подозрениям. По словам соседа, муж Елены отличался взрывным характером, не терпел ни малейших проколов и много раз гонял жену по дому всего лишь за поданный кофе не той температуры.

— Конечно, Ленке с ним несладко жилось. Но за бабки и не такое стерпишь. Они с Борисом уже лет пятнадцать вместе, притерпелась за столько-то лет.

— А мне Лена рассказывала, что у нее любимый мужчина есть.

Мужик, который в этот момент присосался уже ко второй бутылке, аж поперхнулся. Пиво потекло у него по подбородку, но он и не подумал его вытирать, а уставился на Оксану.

— Да ну? У Ленки любовник? Да она, похоже, из породы камикадзе!

— Думаете, муж мог возмутиться?

— Возмутиться! За измену он и убить мог. Он Ленку из-за платья, которое ему слишком открытым показалось, так однажды отчихвостил, что она долгое время только длинные рукава и носила. А ты говоришь, любовник.

— Значит, Лена мужу про любовника не рассказывала?

— Да скажи она Борису такое, весь дом бы слышал. Точно тебе говорю, прознай Бориска про любовника, и убить бы мог. И ее, и его, и всех, кто об этом знает.

— Что вы!

— Запросто. За таким не заржавеет. Знаешь, чем он в девяностые занимался?

Дальше последовал рассказ о подвигах Воронцова. Они были чудовищно разнообразны. И закопанные живьем враги, подвешенные за ребра на осинах предатели или те, кого Борис Воронцов по прозвищу Ворон счел таковыми, исчислялись десятками. И это были только те, про которых знал Чапаев.

— Теперь-то Боря сам такими делами не занимается, теперь он в чистеньких ходит. Только людям все равно рты не заткнешь. Помнят люди-то про его подвиги. Да и сам он, как выпьет, ими хвалится.

— И не боится?

— А чего ему бояться? За давностью лет все ему списано, а не списано, так дружками его все базы вычищены, дела из архивов изъяты, доказать ничего невозможно. Вот и хвалится.

— А вы давно его знаете?

— Давненько. Лет десять, как дом сдан. С тех пор и наблюдаю этого субъекта во всей красе. Выпиваем иногда вместе, Борька как выпьет, все про свои прошлые дела и выкладывает.

Сказанное заставило Оксану всерьез задуматься о Воронцове как о потенциальном убийце Меерсона. К этой версии отлично подходила ревность, которую должен был испытывать Борис к сопернику. Если орудовал муженек Елены или кто-то из его сообщников, то они, люди опытные, знали, как отвести от себя подозрения. И на роль козла отпущения был назначен Герман.

Почему именно он? Видимо, у Воронцова в «Красоте не для всех» были свои люди, которые и сообщили ему о выходке Германа и его угрозах в адрес Меерсона. Вот муж Елены и решил, раз подвернулся потенциальный подозреваемый, пора заканчивать с Меерсоном.

Заманили Германа к Меерсону, а когда Герман туда приехал, убили доктора и скрылись. Все! Ловушка захлопнулась. Чудо, что Герману удалось из нее выбраться.

Но Герман утверждал, что видел в доме Ирину, а если и не Ирину, то просто какую-то женщину. И удирала она, похоже, после нападения на Меерсона. Как это объяснить? Неужели у Воронцова мало крепких ребят, что ему пришлось прибегать к услугам какой-то бабы?

Поблагодарив болтливого дядьку, который приканчивал уже последнюю бутылку, Оксана поспешила к Герману. Ей еще нужно было отдать форму заждавшемуся доставщику пиццы, что она и сделала, всучив ему в качестве награды всю сдачу, которая осталась у нее после покупки пива для пузана. Сдачи было много. И парень остался доволен сделкой. Даже предложил Оксане звонить ему, если снова понадобится.

— Смотри внимательно, — велела Оксана, когда доставщик пиццы отвалил, оставив ее наедине с Германом. — Скоро из дома должна показаться Воронцова. Ее сегодня муж с вещами на выход из дома отправил.

— Поссорились из-за Меерсона?

— Молодую Мальвину себе привел. А старая Елена может быть свободна. Но вещи он ей велел забрать, так что ждем брюнетку с большими чемоданами.

Она вышла из подъезда минут через пятнадцать. Шла налегке, сумки за ней тащил здоровенный детина с лицом простым, словно лист бумаги.

— Елена!

— Она!

По виду Воронцовой нельзя было сказать, чтобы она была как-то особенно потрясена или расстроена разрывом с мужем. Выглядела роскошно и дорого. По дороге она отдавала какие-то указания сопровождавшему ее детине, и тот отвечал почтительно и даже подобострастно.