– Я ожидала, что вы джентльмен, милорд. Очевидно, я ошибалась, думая, что вам свойственны угрызения совести.

Куин поджал губы.

– Полагаю, это только начало. Вы можете выступить куда лучше.

Он был прав. Если оскорбление – единственное оружие, которым ей дозволено пользоваться, нужно придумать что-нибудь похлеще.

– Я попытаюсь собраться, милорд, – сказала она. – Но сегодня я устала.

Куин пристально вгляделся в ее лицо, затем слегка поклонился.

– Как хотите, но мы еще не закончили. Я не собираюсь сдаваться.

Поднимаясь в свою спальню, Мэдди размышляла, относились ли слова Куина к ее затруднениям или к ней самой, и не знала, на что надеяться.

Возможно, для Мэдди Уиллитс светский сезон начался неблагополучно, но у Чарлза Данфри дела обстояли еще хуже.

Мистер Уитинг из английского банка дважды приходил в Данфри-Хаус и во второй раз даже не удосужился проявить элементарную вежливость. Чарлз прекрасно понимал, что, если удача за карточным столом или в коммерции в самом скором времени не повернется к нему лицом, вся его собственность перейдет к банку.

Он с большим интересом прочитал записку от Элоизы Стоуксли. Он ничего из нее не понял, но тот факт, что дочь графа Стаффорда написала ему, привлек его внимание. Он не имел представления, что означали слова «предмет взаимного интереса», но горел желанием выяснить это.

Чарлз планировал нанести визит лорду Уоллингу, чтобы попытаться убедить старого дурака простить хотя бы часть карточного долга за последний год по расписке в тысячу фунтов стерлингов. Вместо этого он надел строгую серую куртку и – с нетерпением стал ждать приезда леди Стоуксли.

Двадцать минут спустя домоправительница ввела Элоизу Стоуксли в его убогую гостиную. Чарлз встал и взял ее руку.

– Миледи, должен признаться, что это неожиданное удовольствие для меня.

Она освободила пальцы и села на конец кушетки, подальше от места, где он стоял.

– Уверяю вас, мистер Данфри, для меня это сомнительное удовольствие.

Он облокотился о камин, оценивающе рассматривая свою гостью.

– Тогда чем я могу помочь вам, миледи?

Она сняла перчатки и аккуратно положила их на колени.

– Я буду откровенна с вами, мистер Данфри.

Чарлз кивнул:

– Прошу.

– Одно время вы были помолвлены с Мэдлин Уиллитс.

Он нахмурился.

– Да, был.

– Тогда вы частично виновны в этом несчастье.

– В каком несчастье, если я позволю себе быть столь же откровенным?

– Вы заставили ее странствовать, позволив ей красть мужчин и их состояния у других леди.

Данфри отошел от камина и присел рядом с Элоизой.

– Извините меня, миледи, но, черт побери, о чем вы говорите? Мэдлин Уиллитс исчезла или умерла. Туда ей и дорога.

– Интересный способ говорить о своей суженой. – Элоиза поиграла перчатками, затем вновь положила их на колени. – Она не исчезла и не умерла. На самом деле она живет в Бэнкрофт-Хаусе, с разрешения герцога Хайбэрроу.

Данфри посмотрел на гостью, и ошеломляющий холод смущения охватил его изнутри.

– Хайбэрроу? Дружелюбная, наивная маленькая Мэдди поднялась так высоко? Черт, жизнь очень несправедлива.

Элоиза кивнула:

– Сам маркиз Уэрфилд взял на себя труд вновь представить ее свету.

Все неожиданно обрело смысл.

– Я думал, Уэрфилд должен жениться на вас, миледи.

– Это так. И он женится. – Она откинулась назад; изящно повернув шею, чтобы взглянуть на него. – Мне показалось, что вам неприятно быть вдовцом.

– В каком смысле?

– Как бы это выразиться точнее… Вы истратили все деньги вашей покойной супруги и теперь – по уши в долгах. – Она выразительно посмотрела на ковер, который был протерт по меньшей мере, в десяти местах.

Данфри напрягся.

– Это вас не касается, леди Стоуксли.

– Болезненная тема? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Уверяю вас, мистер Данфри, со мной вы можете быть абсолютно откровенны.

Данфри оценивающе посмотрел на нее. Бизнес не был его сильной стороной, но он умел пользоваться случаем. И он почувствовал, что этот неожиданный разговор с глазу на глаз обернется в его пользу.

– Этой весной у меня действительно не хватает наличных, – признался он. – Но какое отношение к этому имеет Мэдлин Уиллитс с вашим маркизом Уэрфилдом?

– Самое прямое. Куинлан помогает ей по долгу чести. Он хочет, чтобы она удачно вышла замуж, словно пять лет назад ее репутация не была окончательно погублена, по крайней мере, он так утверждает. Я даже пригласила эту дурочку к себе на ленч сегодня днем. – Она вздохнула. – Если вы публично простите ей ее дурное поведение, то сделаете возможным хороший брак для нее.

– И?

– И я заплачу вам тысячу фунтов за ваши услуги.

На его губах появилась улыбка.

– Боже, Вы действительно очень хотите выйти за него. Неужели он не стоит больше тысячи фунтов?

– Она больше не стоит.

Данфри сел на стул и скрестил на груди руки.

– Она стоила.

Элоиза нахмурила безупречные бровки.

– Что вы сказали?

– Ее отец, Халверстон, собирался дать мне три тысячи фунтов, чтобы сбыть ее с рук пять лет назад.

– Думаю, он дал бы вам еще больше, если бы вы женились на ней после того, как она была погублена.

– Именно об этом я и думал. Но эта чертова девчонка растаяла, так сказать, в ночи.

Элоиза пристально посмотрела на него и слегка улыбнулась.

– Вы сделали это нарочно.

Данфри пожал плечами.

– Странная пташка. Почему бы не выжать из ее отца еще немного наличных, чтобы компенсировать мне моральный ущерб?

– Но это не сработало, – предположила Элоиза. – Она убежала, прежде чем вы успели договориться с Халверстоном.

– Не большая потеря. Отец Патриции Джайлз дал мне собственность в Йорке за то, что я женился на ней.

– Насколько я помню, вы продали эту собственность восемь месяцев назад.

Она, очевидно, внимательно изучила его финансовое положение. Это означало, что ей было известно – тысяча фунтов будет отгонять ростовщиков лишь месяц, черт бы ее побрал. Ему нужно добрых пять-шесть тысяч, чтобы прожить год, закрепиться на плацдарме и вновь восстановить свое финансовое положение. Данфри встал и подошел к окну.

– Интересно, – пробормотал он.

– Что именно?