– Кстати, как его зовут?

– У него еще нет имени. Прошлого его имени здесь никто не знает, а по обычаю покомо чужак, ставший мужем покомо, получает новое имя. Но происходит это только после праздника в честь наступления сезона дождей. Как раз тогда изможденные жарой и лесными пожарами покомо приносят ежегодную жертву крокодилу.

Арабелла, голова которой теперь всегда была обмотана ярким платком, посмотрела на Дэна, и он заметил в ее глазах обиду. Она уже знала, зачем они задержались в деревне, и хотела знать всю правду о том, что их ожидает. Но всей правды он не знал и сам. Вернее, он не знал главного: какую жертву приносят покомо крокодилу – растение, животное или…

Если бы он мог узнать это – то, о чем до сих пор спорили ученые – он довольствовался бы этим знанием и записью рассказа кого-нибудь из покомо. Он не собирался подвергать Арабеллу смертельной опасности – она и так уже вынесла достаточно. О себе Дэн не думал – молодость и ученый азарт сделали свое дело, притупив в нем чувство самосохранения. Он мог рисковать жизнью, но только своей, а не чужой, тем более, он не мог рисковать жизнью любимой женщины. Целыми днями он думал и взвешивал все «за» и «против», мучаясь единственным вопросом: вправе ли он и дальше оставаться здесь вместе с Арабеллой? Или им нужно немедленно искать способ бежать из деревни?

Сначала Дэн думал, что Тин-Тин сказала им правду: она не может насильно удерживать демо Дабау в деревне. Если это так, то им достаточно просто сказать ей, что демо покидает племя, – и Пантелеон отведет их обратно в город, стараясь вести гостей так, чтобы они никогда потом сами не нашли дороги в деревню. Но судя по тому, как пристально Тин-Тин с помощью Пантелеона следила за Арабеллой и настороженно вслушивалась в слова Дэна, все обстояло сложнее.

И, отчаявшись узнать от покомо больше, чем уже смог, он решился поговорить с толстяком, мужем Дитики. С одной стороны, это выглядело безумием: этот человек был единственным в деревне, кто открыто выражал свою неприязнь белым гостям. Он старался не разговаривать с Дэном, при каждом удобном случае зло дразнил Арабеллу, явно не разделяя мнения покомо, что она – воплощение демо Дабау.

Но свое отношение к ним толстяк демонстрировал только тогда, когда никто из покомо не мог его видеть. Именно это и заставило Дэна решиться на разговор. Во-первых, он понимал, что год жизни в городе сделал этого человека не магически-диким, а полуцивилизованным туземцем. А во-вторых, он был уверен, что его здесь удерживает какая-то история, в которую, скорее всего, его втянул Пантелеон. Дэн думал, что у чужака есть свои причины не любить покомо – возможно, не меньше, чем белых. Так почему бы ему и не помочь белым пленникам сбежать отсюда, если это потребуется, – хотя бы для того, чтобы насолить Тин-Тин? По крайней мере, была надежда, что он сохранит их разговор в тайне.

В час, когда женщины покомо отправились на охоту, а все остальные спали, спасаясь от жары, Дэн оставил Арабеллу в хижине, показав ей, как можно закрыться изнутри с помощью веревки. Потом он дождался, когда Пантелеон отправится в джунгли выполнять очередное поручение Тин-Тин и, убедившись, что Дитика ушла на охоту, а не возится на кухне, он отправился в ее хижину.

Дэн застал мужа Дитики за странным занятием: с помощью каких-то грубых орудий, которыми была увешана одна из стен хижины и завален сколоченный из пальмового ствола стол, тот перековывал на самодельном горне, установленном прямо посреди хижины, медные монеты в туземные украшения. Рядом с ним в большой коробке лежали пуговицы, пояса, огромные серьги, браслеты и другие дикарские безделушки – такие, каких Дэн не видел ни на одном из жителей деревни.

В хижине было очень жарко, и пот градом валил с толстого туземца. Он сидел спиной к двери и поэтому не сразу заметил остановившегося на пороге Дэна.

Тогда Дэн постучал о низкую притолоку.

Туземец резко повернулся к нему и, увидев, что гость, не дожидаясь приглашения, уже вошел в хижину, рявкнул по-английски:

– Что надо?

Дэн сделал шаг вперед.

– Я говорю, что надо, белая обезьяна?! – Хозяин угрожающе обернулся.

– Есть разговор. – Дэн остановился, скрестив руки на груди.

– Говори. – Огромный туземец поднялся и навис над Дэном. – Только поскорей. Не хочу, чтобы кто-то видел, что я болтаю с тобой.

– Пока еще никто не знает, что я пришел к тебе – кроме тебя.

– И кроме тебя. – Негр вдруг осклабился и, подняв огромную руку, хлопнул Дэна по плечу.

Дэн едва не застонал, но не растерялся: перехватив руку, вновь поднятую над его плечом, он ловко вывернул ее и опустил вниз, после чего – дружески пожал.

Увидев, что Дэна не так просто напугать, негр решил больше не шутить. Он стоял над Дэном, давая ему понять, что пора говорить.

– Похоже, мы оба недавно среди покомо, – начал Дэн.

– Но в отличие от тебя и твоей белой крокодилицы я здесь – не гость.

– Да, мне известно, как ты сюда попал, Пантелеон рассказывал. Кстати, когда тебе дадут имя? Было бы интересно присутствовать.

Говоря это, Дэн знал, что делает. Глаза толстяка налились кровью, и он, сжав кулаки, уставился в стену над головой Дэна – но его гнев теперь был адресован не ему, а ни в чем не повинному Пантелеону.

– Паршивый змеелов!.. – пробормотал туземец, и сочные, страшные ругательства, разнообразные, как африканская фауна, посыпались из его губ.

Дэн догадался, что между его собеседником и помощником колдуна заключен договор, одним из условий которого было молчание. И теперь толстяк хочет отомстить болтливому Пантелеону.

Ненависть буквально ослепила туземца, ему уже не нужны были доказательства того, что Дэну что-то известно о его позоре. Но это не изменило и его отношения к дерзкому белому.

Мубакар ненавидел белых. Когда однажды его бабка, которая ушла в город раньше всех и сполна испытала, что значит быть черной служанкой, рассказала ему, что английская королева, восхитившись красотой сказочной горы Килиманджаро, подарила ее своему племяннику на свадьбу, он решил всю жизнь мстить белым за их надругательство над его землей.

Его душа озлобилась, любовь к тому, что окружало его с детства, теперь постоянно сопровождалась ненавистью к белокожим, которые сновали по его стране, чувствуя себя здесь хозяевами. А потом, уйдя в город, он был вынужден работать на них, и это было невыносимо!..

Пантелеон встретил Мубакара на рынке, где тот торговал фруктами. Он поил его всю ночь, и Мубакар слушал его гневные слова о «белых вонючих медузах», а наутро Пантелеон заявил, что таких, как он, много, и им нужны крепкие парни. Мубакар подходит им, но сначала он должен пройти испытание. Время и место испытания было тут же назначено.

Они встретились в богатом кафе следующим же вечером, выпили, потом еще и еще, очень много. Платил Пантелеон. Потом они жевали бетель, а дальше Мубакар уже ничего не помнил… Наутро он очнулся в полиции.