Я уселась на переднее пассажирское сиденье и настойчиво теребила таксиста за рукав, не спуская глаз с его насмешливого лица.

– А чего ж сапоги купить жене не может? – продолжая давешний разговор, иронизировал водитель, трогаясь с места.

– Такой вот муж! – со злостью выдохнула я, наблюдая в окно, как мимо проносятся стены уже ставшей родной «Эротики» и приближается зеленый корпус «Жигулей».

– Дуры вы, бабы! – Снисходительный голос таксиста выводил из себя, но приходилось поддакивать и улыбаться.

Мы ехали как пришитые за «пятеркой», и, глядя на то и дело вспыхивающие и гаснущие стоп-огни «Жигулей», я готова была согласиться с чем угодно, только бы парень меня не высадил.

– Где глаза твои были, когда замуж шла за такого пингвина?

Точно! Вот кого мне напоминает Цацкель. Человек-пингвин! За что мне это наказание? Есть такие люди, они вроде и не злые, но все, что они делают, – полная глупость. Желательно от них держаться подальше, но, как правило, отделаться от этих деятелей бывает крайне затруднительно. Они кипучи и назойливы. Их в дверь – они в окно. Они все знают, все подмечают, все слышат и мотают на ус. Из самых добрых побуждений воруют ключи и визитки. И садятся за руль чужой машины, не умея водить.

– Водить-то хоть умеет? – осведомился таксист.

– Простите, что?

– Да твой пингвин такие кульбиты выделывает, что страшно смотреть, – усмехнулся он. – А раньше, спрашиваю, водил?

– Немного, – уклончиво откликнулась я, пряча глаза.

– Что творит! – горячился таксист, возбужденно подаваясь вперед. – Вот клоун! За такие пируэты руки с корнем надо вырывать! И ноги тоже! Ты видела? Красный «Москвич» как хамски подрезал! Я бы на месте водителя «Москвича» прижал гада к обочине, выволок за волосья и мордой об асфальт!

– Я бы тоже, – буркнула я.

– И как ты с ним живешь?

– Сама не знаю…

– Знаешь хоть, куда едем? К «Динамо» он рулит.

Понятно. Значит, конечная цель путешествия – Новопесчаная улица, где, если верить визитке, проживает помощник Громова Федор Зинчук.

– Примерно представляю. – Мой вздох больше походил на всхлип, и таксист с удивлением взглянул в мою сторону.

Я оказалась права. Повернув на Новопесчаную и чудом не врезавшись в заграждение, Цацкель проехал почти всю улицу, свернул во двор и затормозил в сантиметре от телефонной будки. Сунув водителю заранее приготовленные деньги, я выскочила из такси и бросилась к «пятерке». Распахнула дверцу и уставилась испепеляющим взглядом на покрытое испариной лицо толстяка. От возмущения слова застряли в горле, и все, что я могла, это только сердито сопеть.

– Вот только не надо ничего говорить, – упреждающе поднял руку Цацкель, с трудом отцепив ее от руля. Вторая его рука до сих пор сжимала кожаную оплетку так крепко, что побелели костяшки пальцев.

– Выметайтесь из машины, – прошипела я. – И радуйтесь, что не заявила об угоне в милицию.

– Отойдите, вы мне мешаете. – Голос человека-пингвина приобрел металлические нотки, сам он весь подался вперед и замер в позе крайнего напряжения.

Задохнувшись от такого нахальства, я проследила за его взглядом и заметила в середине двора фирменное такси с красиво выведенной на синем борту белой надписью «Московский извозчик». В открытый багажник синей машины укладывала вещи симпатичная брюнетка в роскошной норковой шубке. Бывший музейный работник впился глазами в надпись на боку авто с видом гипнотизера, вгоняющего реципиента в транс.

– Что вы делаете? – тронула я его за плечо.

– Молчите! – не разжимая губ, проскрежетал экстрасенс.

Уложив вещи, водитель «Извозчика» захлопнул багажник и уселся за руль. Подобрав полы шубы, брюнетка устроилась рядом с ним. По лицу Цацкеля катились крупные градины пота, глаза сделались оловянными, стиснутые челюсти от напряжения свело судорогой. Я все ждала, когда же гипнотизируемое такси тронется с места, но машина продолжала стоять посреди двора без движения, несмотря на суетливые жесты водителя, которые можно было наблюдать через стекла кабины. Повозившись с зажиганием, шофер вышел из салона авто, чертыхаясь, поднял капот и склонился над мотором. Женщина в машине недовольно посмотрела на часы, и Цацкель, выдохнув и отерев лоб рукавом плаща, с удовлетворением проговорил:

– Теперь пора!

Подхватив с заднего сиденья одну из своих книг, просыпавшихся из пакета, и распахнув дверцу «пятерки», выбрался на снег и направился к такси. Я тут же уселась за руль, собираясь уехать. Однако ключи из зажигания Цацкель предусмотрительно забрал с собой, и мне не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать, чем закончится этот фарс.

– Не подскажете, любезная, – толстяк склонился к опущенному оконному стеклу, в которое пассажирка призывала водителя заказанной машины решить проблемы как можно скорее и отвезти ее в аэропорт, – в каком подъезде находится сто тридцатая квартира?

– А вам зачем? – раздраженно откликнулась женщина.

– Я должен передать Федору Зинчуку свою книгу, – прикинулся смущенным Цацкель. – Я обещал вчера на корпоративе.

– Феди нет дома, он уехал по работе. – Брюнетка бесцеремонно ухватилась за край книжки. – Я его жена Светлана. Давайте мне, я передам.

– Я хотел лично, – затянул экстрасенс.

– Если лично, приезжайте после выходных. – Светлана сердито глянула на Цацкеля: – Я в аэропорт опаздываю, а вы мне голову морочите!

Вероятно, это были ключевые слова, которых так ждал Николай Аронович. Он проворно обернулся в мою сторону и с воодушевлением крикнул:

– Елена, нужно отвезти в аэропорт эту милую женщину!

– Ой, было бы отлично! – обрадовалась жена любвеобильного блондина, по глупости вручившего мне визитку. – С такси что-то случилось, я очень боюсь опоздать на самолет.

– Никуда не поеду, – сообщила я, поудобнее устраиваясь на водительском сиденье.

Николай Аронович подбежал, склонился к открытому окну «Жигулей» и, сделав страшные глаза, зашептал:

– Елена, что вы ломаетесь? Зря я, что ли, выводил из строя мотор такси? Вы хотите вернуть гребень в музей или нет?

– А вы как думаете?

– Тогда прекратите саботаж! Как еще мы выйдем на Громова?

– Как я от вас устала! Делайте что хотите.

Я обессиленно откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Безумие набирало обороты, увлекая меня в пучину кошмаров все глубже и глубже. Под извиняющееся бормотание таксиста они перенесли чемодан и сумку в мой багажник и, сдвинув книги Цацкеля в угол, устроились на заднем сиденье. Я тронулась с места, проклиная себя за то, что пошла на поводу у сумасшедшего. Ругая себя на чем свет стоит, я мчалась в Шереметьево. Вела машину я молча, предоставив общение с супругой помощника Громова экстрасенсу.