– Теперь, малышка, ты моя, – прошептала я и, похлопав конструкцию по голове, достала из кармана орех. – Тебя зовут Хао. Когда я произношу твое имя, ты делаешь то, что я говорю.

Малышка схватила орех, повертела в лапках и молниеносно запихнула его в рот. Когда с орехом было покончено, она почистила лапками усы и запрыгнула на полку, оттуда на другую, а уже с той нырнула в окно над головой Нумина.

Теперь я в безопасности.

Я протянула Нумину резец, но он отрицательно покачал головой:

– Оставь себе, сдается мне, он тебе еще пригодится.

После этого он убрал свои инструменты, затушил огонь в кузнечном горне и как бы между прочим спросил:

– Ты, случаем, еще не нашла мой осколок?

Этот его вопрос всегда был для меня словно проворачивающийся в ребрах нож. Я проверяла, и не один раз, но осколок Нумина все еще был у Баяна.

– Пока что нет, – нейтральным, насколько это было возможно, голосом ответила я. – Пока еще не нашла комнату, где отец хранит осколки для Империи.

Нумин кивнул, как будто мой ответ вполне его удовлетворил.

– Да уж, тяжеловато тебе будет занять место императора без ключей от всех комнат, где хранятся осколки.

Мне даже не пришлось изображать, будто меня это не беспокоит.

– Во дворце полно комнат, и большинство заперто. Я могу украсть два ключа зараз, но, если я не верну их вовремя, отец заметит. К пропаже одного ключа он еще может отнестись как к досадному случаю. Жаль, что я не могу сделать это все быстрее, я стараюсь, но отец столько от меня скрывает и точно не собирается этим делиться.

Нумин нахмурился.

Я знала, как это принято на островах Империи. Дети обучаются ремеслу одного из своих родителей, иногда наставником становится близкий друг семьи. Так или иначе, но знанием принято делиться, оно передается из поколения в поколение. А мой отец скрывал от меня это знание, охранял его от меня почище, чем свои хранилища с грудами умных камней.

Я тряхнула головой:

– Мне надо идти, а тебе пора вернуться к своей семье.

В теплый дом, за стол с теплой едой, в теплую постель.

Нумин провел большими грубыми ладонями по лицу и вздохнул:

– Ты обычно что ешь на ужин?

Он спросил это так, будто сам не был уверен, что хочет услышать мой ответ.

– Иногда отец требует, чтобы я присутствовала на ужине в обеденном зале. Но чаще я прошу слуг принести еду ко мне в комнату.

Нумин тяжело встал из-за верстака, вытер ладони о фартук, снял его и повесил на крючок рядом с наковальней.

– Идем. Если тебе не обязательно возвращаться прямо сейчас, можешь поужинать с нами.

Ужинать в городе, за одним столом с простыми людьми.

Эта мысль звучала у меня в голове, словно сыгранный на скрипке нежный мотив.

– Ты уверен?

– Ну, ты, конечно, можешь вернуться во дворец и в одиночестве давиться холодной едой в своей комнате, – проворчал Нумин. – Я приглашаю, соглашаешься или нет – твое дело.

– Согласна, – быстро ответила я, пока он не передумал.

Нумин кивнул и пошел к двери. Я вышла следом за ним и подождала, пока он запрет дверь.

В воздухе приятно пахло влагой. С карнизов соседних домов еще стекали капли от прошедшей днем грозы. Следующий сухой сезон начнется через долгие семь лет.

Я нагнала Нумина и пошла в шаге у него за спиной.

– Только не говори им, кто ты, – попросил он.

– Не волнуйся, я не дура.

Нумин глянул на меня через плечо.

– Постараюсь все сделать как надо. Скажи им, что я твоя постоянная заказчица.

Нумин покачал головой:

– Ты – дочь богатого господина, твои слуги забыли проверить крышу перед влажным сезоном. Ты зашла ко мне, чтобы забрать ключ и замок, в это время обеденный зал в вашем доме залило водой, вот я и пригласил тебя на ужин. А Лин – самое обычное имя, его носят тысячи.

Мы уходили по городским улицам все дальше от стен дворца к берегу моря. Луна подсвечивала воду серебром. Мне казалось, что даже с такого расстояния я могу услышать, как стучат по пристаням корпуса лодок и со скрипом натягиваются швартовые канаты.

В голове крутились вопросы без ответов.

Читая дневник в зеленой обложке, я пыталась выудить из него все полезные мелочи, но в основном это были мысли обычной впечатлительной девушки.

Неужели я могла быть такой легкомысленной?

Тогдашняя я восхищалась прудами с золотыми рыбками, любила горный бамбук, в солнечные дни любовалась в сельской местности горными козлами, обожала лазить по деревьям.

Меня теперешнюю волновало только то, как раздобыть больше ключей и занять достойное место во дворце.

– Ты что-нибудь знаешь о моей матери? – спросила я.

Нумин ответил не сразу, а по его спине мало что можно было прочитать. Он слегка наклонил голову набок, то есть не ожидал моего вопроса или пытался что-то припомнить.

– До меня доходили разные истории, но это все слухи.

– Что за слухи?

– Ну, люди говорили, что она, может, и не красавица, но очень умная. Дочь губернатора. И что это был выгодный политический брак. Но люди еще говорили, что твой отец, если бы захотел, мог бы стать более достойным мужем. Его интересовали только книги и эти треклятые конструкции. Такой красавец, а похоронил себя в библиотеке. Говорили, что он делал это ради нашего спасения, поэтому все им и восхищались.

– Говорили? – попыталась уточнить я. – Кто говорил?

– Люди, почти все так к нему относились.

Все, но не он.

– А ты?

Нумин сунул перепачканные в саже руки в карманы.

– Ты ждешь от меня откровений? Ты, та, что ищет пути, как занять трон императора и стать главой династии Сукай. Ты можешь стать самой могущественной женщиной на всех известных островах. И ты ждешь, что я дурно отзовусь о твоей семье?

– Прошу тебя, расскажи. Я не рассержусь.

Я знала так мало! Ловила шепотки прислуги, как пытаются ухватиться за паутинку, но из этих паутинок гобелен не выткать.

– Какая у тебя цель? – спросил Нумин и вроде как пожал плечами. – Чего ты хочешь добиться?

Всего. Хочу овладеть знанием. Вернуть свое прошлое. Установить связь с отцом, который обращается со мной не как с дочерью, а как с каким-то домашним животным. Но я не могла рассказать Нумину о своей потерянной памяти.

– Хочу узнать, что говорят люди о моей матери и о моем отце.

– Ничего, что тебе может понравиться. Никакой романтики. Если хочешь услышать красивую историю, таковой у меня нет. Судя по тому, что я слышал, твой отец с самого начала не особо любил жену. А потом, может где-то через год после свадьбы, что-то случилось. Не знаю, что именно. Никто не знает. Но после этого император начал восхвалять свою супругу. Он вывозил ее в город и катал по улицам, словно гордился ею. Так что, думаю, в их отношениях все-таки появилась романтика.