— Помню, Сиг, — мстительно назвал его сокращённым именем Макс. — Выкрасть сестрёнку будет лучшей пощёчиной этому лысому уроду.

Сигурд кивнул и продолжил внимательно следить за экранами, чтобы не пропустить малейшего изменения в обстановке. Фей заметил, что по виску и скуле его катится крупная градина пота — одна единственная, несмотря на то, что на мостике было довольно жарко.

— Пелополис, — произнёс Фей, словно пробуя название города, о котором он столько слышал от наёмников, на вкус. — Лезть туда, это же всё равно что…

Глава восьмая. Сунуть голову в пасть льва

Каран Размус не любил Поверхность — и всех ягнят, населяющих её, а особенно тех, кто мнит себя пастырями. Однако сейчас, когда два государства континента Игнас перешли едва ли не на ручное руководство сверху, маршал Геблера не мог оставаться в стороне. И если в Империи Алимарис с её правителем, кайзером-солдатом, почти не возникало проблем — как военный человек он был ближе к Геблеру, и не пытался заигрывать с Афоном, то в Аве дела обстояли иначе. Считающий себя чуть ли не гением, а на деле просто напыщенный, самодовольный болван, кардинал Шахан решил, что может сам вести политику целого государства так, как ему заблагорассудится. Намёков в виде выделенного под офицеров Геблера целого крыла бывшего королевского дворца и замены трёх четвертей столичного гарнизона на солдат Особого агентства иностранных дел, он явно не понял. И теперь Размус прибыл лично, чтобы разобраться в инциденте с кражей экспериментального робота.

Разным ветвям власти Солярианской империи не раз приходилось сталкиваться друг с другом, доходило и до кровопролития, особенно когда одна из сторон, не желая делиться информацией или чем-то более материальным, нанимала головорезов, не задающих вопросов. Их как правило пускали в расход либо бойцы Геблера, либо военного крыла Афона, однако недостатка в подобного рода личностях никогда не было. Но сталкивать его людей лбами, как случилось в этот раз, Размус не мог себе позволить, а потому, едва узнав об инциденте с роботом, тут же отправился прямиком в Пелополис.

Войдя в кабинет Шахана, который он не сменил с тех пор, как был великим визирем при короле, которого сам же и сверг, Каран застал там вице-адмирала Вандеркаума. Этот здоровенный амбал, почти на голову выше Шахана, с тяжёлыми чертами лица, был настоящим воплощением слова «военщина», к которому так и тянуло добавить «тупая». Именно вояки вроде него, не хватающие с неба звёзд, зато исполнительные, и в меру инициативные, всегда были опорой для Геблера. Однако сейчас Шахан занимался тем, что распекал вице-адмирала, будто нерадивого ученика.

— И вы считаете это победой, Вандеркаум?! Может быть, ещё и триумф вам устроить, как при королях?

— Триумфа удостаивают, — решил прикрыться строчкам устава вице-адмирал, — за победу над врагом государства на поле боя. Пираты никогда не числились врагами Аве, а потому, даже притащи я тебе Макса на цепи, никаких триумфов мне не положено. И да, Шахан, — как настоящий военный Вандеркаум отвечал так, как обращались к нему. Шахан был для него лишь человеком — его положение в Афоне для вице-адмирала ничего не значило, — это победа. База пиратов уничтожена, их силы разбиты, и они уже никогда не смогут заявить о себе в регионе. Не говоря о регулярных набегах и атаках на города, вроде Дэзила.

— Она ничего не стоит, раз аль-Атрид скрылся! Только он имеет значение — все убытки, нанесённые его пиратами, легко можно возместить. Но мне нужен этот сопляк — и нужен сейчас!

Размус, на которого ни Шахан, ни Вандеркаум пока не обратили внимания, заметил, как скривились полные губы вице-адмирала. Он скорее прочёл по ним и выражению лица Вандеркаума, нежели услышал произнесённое им слово: «Эфебофил». Каран решил, что пора вмешаться.

Он сделал пару шагов, давая войти своей тени — девушке по имени Мианг, далеко не последнего чины в Геблере. О ней каких только не ходило слухов, и большая часть их так или иначе оказывались правдивы. Каран и в самом деле спал с Мианг — о чём не болтал только ленивый, и она же была своего рода серым кардиналом, дёргающим за ниточки, но исключительно, когда Размус позволял ей. По крайней мере, он так считал.

— Ваше высокопреосвященство, — обратился Каран к Шахану, не удостоив Вандеркаума даже взглядом, — думаю, вице-адмирал осознал меру, степень и глубину своей вины, и готов отправиться к новому месту службы.

— И где оно будет? — поднял на него взгляд Вандеркаум.

Немногие, надо сказать, отваживались смотреть прямо в глаза маршалу Геблера, но Вандеркаум не выбился бы в адмиралы будь он человеком робкого десятка.

— Примите командование пограничной эскадрой, — махнул ему рукой Размус. — Приказ о вашем назначении уже подписан. На явку к новому месту службы выделяется неделя.

— «Кефайнзель»? — задал только один вопрос Вандеркаум.

В его голосе было столько обречённости, что Размус хотел было помучить его, потянуть паузу, однако этот человек где-то даже импонировал ему. Своей простотой и осознанием собственной ограниченности. Вандеркаум, по крайней мере, не строил из себя кардинала дю Плесси — реформатора и первого лидера религиозного крыла Афона.

— Останется вашим флагманом, — ответил Размус. — Держать такую силу в столице, когда пираты разбиты, не разумно. Крейсер такого класса будет намного нужнее на границе.

Вице-адмирал вытянулся в струнку, будто кадет перед начальником училища, и отдал воинский салют с такой чёткостью, какую редко можно увидеть даже у самых ретивых служак. Даже тех, кто утром и вечером отрабатывает его перед зеркалом.

— Вольно, — кивнул ему Размус, — свободны.

Вандеркаум прошёл мимо Карана и Мианг, и вышел из кабинета. Теперь Размуса всё устраивало.

— Что за показательное выступление, Шахан? — вслед за Вандеркаумом продолжил называть кардинала по имени Размус. — Вы не могли отругать вице-адмирала до моего прихода или после? Зачем надо было делать из этого спектакль?

— Вышла недурная мелодрама, — заметила из-за плеча Карана Мианг. Девушка вообще любила отпускать подобные комментарии, чем откровенно выводила из себя собеседников маршала. Сама же Мианг редко с кем-то общалась. — В духе ссоры любовников.

— Наш дорогой кардинал, — припоминая вырвавшееся у Вандеркаума словечко, покачал головой Размус, — предпочитает помоложе. Какие могут быть ссоры у кардинала с юными аколитами и фактотумами.

Шахану оставалось только зубами скрипеть. От насмешек маршала Геблера он не был никак защищён, да и Размус вполне разумно издевался над ним без чужих глаз и ушей, чтобы не нажить смертельного врага.

— Вы решили подставить мне этого барана Вандеркаума, свалить на него