Оформление кредита заняло два дня, и Катя удивилась такой неправдоподобной быстроте.

– Ну что вы, Катерина Дмитриевна, – просветил ее Либман. – Можно было еще быстрее. Самое главное в кредите – это решение его дать. А в нашем случае, – Михаил выразительно потер пальцем о палец, – решение было принято!

Катя была рада поскорее уехать из Москвы. Старая квартира навевала страшные воспоминания.

Когда они вернулись в Петербург и должны были разъехаться по своим делам, Сергей наклонился к уху Катерины и нежно сказал:

– Осталась неделя, ненаглядная ты моя…

Катя рассмеялась и, укоризненно посмотрев на Сергея, сказала:

– Ох и быстро же ты, Челищев, научился людей за языки прихватывать! Я всегда поражалась твоим способностям схватывать все на лету. Не волнуйся, Сереженька, я помню, сколько дней осталось…

Челищев снова стал ездить по стрелкам и разбирать проблемы «подшефных» бизнесменов. Делал он это чисто механически – лица и события проносились словно мимо него, почти не задевая. Антибиотик видел, что с Сергеем что-то происходит, но ни о чем не спрашивал, улыбался только хитро да щурился. А Челишев этого не замечал. Он считал дни.

Из состояния любовного ступора его вывел ночной звонок Габриловича. Звонок этот раздался за три дня до наступления срока, продекларированного Катей. Сергей уже спал, поэтому он не сразу понял, кто говорит и о чем. А голос Бориса Марковича на другом конце провода просто срывался от бешенства:

– Вы мошенник, молодой человек, вы негодяй!!!

Челищев, узнав Габриловича, даже потряс головой, чтобы убедиться, что не спит.

– Борис Маркович, о чем вы, что случилось?!

Габрилович, казалось, даже задохнулся от возмущения.

– Ах ты… щенок! Он еще спрашивает, о чем я?! Где доля?

– Какая доля? – не понял Сергей.

– Какая? Ах ты… Мошенник! По такой дорожке решил пойти? На смерти родителей спекулируешь?! Смотри, не просчитайся, как папаша!

Сон мигом слетел с Челищева, он даже подскочил.

– Что?! Борис Маркович, подождите, что вы сказали о моем отце?! – Сергей закричал так, что зазвенела хрустальная люстра на потолке, но в трубке уже гудели сигналы отбоя…

Целый час Челищев напрасно пытался дозвониться до Габриловича, но дома у него никто трубку не брал – либо был отключен телефон, либо Борис Маркович звонил не из дома.

Сергей, пометавшись по квартире, решил позвонить Катерине. Она, видимо, спала и сняла трубку лишь на одиннадцатом гудке:

– Слушаю…

– Катя, привет, это Сергей!

– О Господи, Сережа, ты знаешь, сколько времени? Ну что за нетерпение такое, ты же взрослый мужик, – похоже, Катя решила, что Сергей решил позвонить ей среди ночи, чтобы напомнить, сколько времени осталось до назначенного ею дня.

– Да нет, Катюха, я не за этим… Слушай, сейчас был очень странный звонок от Габриловича…

И Сергей подробно пересказал ей свой разговор с Борисом Марковичем. Катя, не перебивая, выслушала его, сказала, что все поняла, что такие разговоры по телефону лучше не вести, и предложила все обсудить вечером у Степаныча. Сергей ничего возразить ей не смог, и Катерина повесила трубку.

Вечером следующего дня по дороге к Степанычу Челищев, сидя за рулем «вольво», слушал «Маяк». В блоке новостей комментатор вдруг выдал информацию, от которой Сергея чуть не вынесло на тротуар.

«…примерно в 17.15 в подъезде собственного дома был обнаружен мертвым председатель правления „Лесобанка“ Борис Габрилович. По поступившей в нашу редакцию информации, причиной смерти стали два выстрела из пистолета ТТ в спину и в затылок. Пистолет убийца бросил рядом с трупом, что позволяет сделать вывод о высоком профессиональном уровне киллера… Партия экономической свободы немедленно выступила с заявлением, текст которого буквально несколько минут назад был передан в нашу редакцию…»

Оттолкнув стоявшего у дверей Гуся, Сергей буквально ворвался в кабинет ресторана и с дикими глазами крикнул сидящим за столом Кате и Антибиотику:

– Габриловича убили! Сегодня в Москве застрелили… «Маяк» только что передал!

Катерина ахнула и прижала руку ко рту. Виктор Палыч отреагировал более спокойно. Он хмыкнул, откинулся в кресле и, покачав головой, протянул:

– Быстро, однако…

– Что значит «быстро»?! Виктор Палыч?! Что значит «быстро»?! Что вообще происходит?

Антибиотик посмурнел лицом и предостерегающе поднял руку:

– Ты, Сережа, голос-то попридержи, я тебе не Гусь, чтоб на меня гавкать!

Челищев шумно выдохнул и, не снимая куртки, уселся за стол, всем своим видом демонстрируя ожидание объяснений.

Виктор Палыч недовольно посопел, усмехнулся и начал говорить:

– Габрилович, царствие ему небесное, когда-то работал со мной. И обижаться на меня ему не за что – все у нас было по-людски и по справедливости… Только жадность человека границ не знает – перевели Бориса Марковича в Москву, плюнул он на наши отношения и переключился на Гургена. Слыхали про такого, молодежь?

Катя страшно побледнела, а Сергей неуверенно кивнул.

– Гурген… Это отдельная история, и вам тонкости наших отношений без нужды. Человек он серьезный. Катерина Дмитриевна, если захочет, может это тебе, Сережа, подтвердить… Без Гургена Габриловичу банка было бы не видать, как своих ушей. М‑да… Но за все, как известно, нужно платить… И я полагаю, что Габрилович обязан был выдачу всех крупных кредитов согласовывать – желающих-то много, и за большие кредиты часть денег наличкой всегда кредиторам отдают… А в нашем случае Борис Маркович, судя по всему, решил скрысятничать[33], понадеялся на быстрый возврат, на то, что никто ничего не узнает… А такое не прощается…

Сергей поднял голову:

– Но Габрилович кричал на меня, обзывал мошенником и спрашивал, где доля…

Антибиотик пожал плечами:

– Похоже, он откуда-то узнал, что ты работаешь со мной… И решил, что наш кредит с самого начала планировался как «кидок». Вот нервы у него и сдали…

Челищев в упор посмотрел на Антибиотика.

– А на самом деле… «кидок» предполагался или нет?

Виктор Палыч вздохнул и долго молчал. Потом покачал головой и, хмыкнув, ответил:

– Странный ты парень, Сережа… Смотря что называть «кидком». Кредит был оформлен официально – на бумагах с печатями, – все как положено… и никто эти деньги красть, как ты понимаешь, не собирался… Но вот насчет его доли в восемь процентов налом… Честно тебе отвечу: окончательного решения – отдавать эти деньги или нет – у меня не было. Мне хотелось подождать, посмотреть, как наш проект раскрутится, какую прибыль даст… Глядишь – и повторили бы операцию, да и покрупнее…