— Он не знал, — я повторил. — Знал только ты.

— Не только, — усмехнулся Макс. — Я был уверен, что он в курсе, тебя я вычеркнул из числа подозреваемых, хоть Баталов и просил никому не доверять и во всех видеть потенциального врага, в тебе я предателя не видел. А потом мои подозрения подтвердились, я появился невовремя, меня вообще тогда не должно было там быть, я даже не помню зачем пришел, но факт в том, что я застал там Феликса, беседующего с Мехшидовым. На тот обрыв завел его я, поговорить хотел просто, в глаза посмотреть, а он набросился на меня с кулаками. Это ли не доказательство его вины? А потом появился ты, дальше ты знаешь.

— Он пошел к Мехшидову, чтобы доказать твою причастность, и он ее доказал. У него были факты, у тебя же только слова, Макс. Думаешь, я просто поверю? Что ты задумал, Макс? Месть? Таков твой план, заставить меня поверить в эту чушь?

— Месть? — он хмыкнул. — Да, месть, своего рода. Я хочу очистить свое имя, брат, и ты мне в этом поможешь, потому что, как я и сказал, за тобой огромный должок, длинною в десять гребанных лет!

— Ты совсем отмороженный, если думаешь, что после того, что ты сделал с Феликсом, после того, как похитил мою жену, я поверю тебе и стану помогать. Ты больной ублюдок, Макс. Я не знаю, что ты задумал, но ни хрена у тебя не выйдет.

— Ничего я с этим дебилом не делал, это тупое совпадение, — он посмотрел на меня, ухмыльнулся. — Ты правда думаешь, что если бы я хотел его убить, он бы тогда выжил? Это закономерность, рано или поздно это должно было случиться, этот дебил гонял по болоту. Сколькие там разбились только за последний год?

— У тебя раздвоение личности? Ты сам признался! Сам! Ты мою жену похитил, мать твою!

— Меня можно понять, ты мне грудак прострелил, я чуть не погиб по твоей милости. Моя маленькая месть.

— Ты больной. Просто прийти ко мне ты не подумал?

— А ты стал бы меня слушать? Я бы получил пулю в лоб сразу, как только оказался бы в поле твоего зрения. Я просто подготовил тебя к диалогу, заставил внимать. Иначе, ты бы не стал слушать, да, я воспользовался тем, что случилось с Феликсом, взял в заложники твою жену. Но твоя жена, как видишь, в полном порядке, а Феликс жив. Я только хотел, чтобы ты меня выслушал.

— Почему сейчас? Если все так, как ты говоришь, зачем было ждать столько гребанных лет? Ты мог вернуться, мог…

— Что мог, Каин? Ты, бля, хоть представляешь, какое это долбанное чудо, что я сейчас перед тобой? После такого не выживают, мать твою. Я почти два года учился жить заново. Ходить, есть, говорить. Я ходил под себя несколько месяцев и был похож на овощ. Мне потребовалось время, чтобы вспомнить кто я вообще такой. Меня с того света чудом вытащили. Как-то не до мести мне было.

Я слушал, сжимая кулаки и прокручивая в голове сказанное. И не знал, чему мне верить и как жить дальше, если все, что он сейчас сказал окажется правдой. Столько лет я оправдывал свой поступок только тем, что Макс был предателем, что у меня не было выбора. А он был. Был, и я просто должен был выслушать.

— Я все еще не получил ответа на свой вопрос, почему сейчас, почему не раньше?

Макс вздохнул, помолчал, а потом повернул голову и кивнул на окно, за которым Настя с пацаном гоняли мяч.

— Кто бы мне поверил? У меня не было ни хрена, ни доказательств, ни данных, только честное слово. Мое против слова Баталова. Меня окрестили предателем, у меня даже могилы нормальный не было, не было достойных похорон. Я должен был погибнуть героем, а умер крысой. Я вернулся с поддельными документами, с новой личностью, с младенцем на руках. Думаешь, мне тогда было до мести? У меня был ребенок, ребенок, лишившийся родителей. Я его отцу и матери всем обязан и, когда встал выбор, месть или Сашка, я выбрал Сашку. Когда он подрос и мое внимание, казалось, было бы не нужно в таком количестве, я хотел прийти к тебе, хотел…А потом Сашка заболел, и все свалилось как-то, врачи разводили руками, пичкали его препаратами, совали в него какие-то трубки, а ему только хуже становилось. Сам понимаешь, не до мести опять стало. Несколько лет я жил в кошмаре, что он просто не проснется, а потом нам посоветовали перебраться сюда, бабка тут говорили есть. И честно, я не знаю, что помогло, традиционная медицина, от которой мы не отказались даже, когда сюда приехали, бабка ли эта с ее настойками, заговорами и прочем, мне если честно насрать, но около года назад он пошел на поправку. Сейчас вон, как и не было всего этого. А потом я совершенно случайно тебя в свадебном салоне увидел, не поверишь, мимо проходил и через стекло увидел. Ну а дальше по накатанной, следил, ждал, узнавал подробности твоей жизни, бывшая твоя, кстати, разговорчивая бабенка, все мне про тебя выложила, как на духу. Обиженные бабы, они такие.

— Я все равно тебе не верю.

— Не верь. Но факт остается фактом, я мог убить твою жену и заставить тебя на это смотреть, мог убить Феликса, признаться, я не до конца был уверен в его невиновности, но, видимо, он оказался таким же тупым куском идиота, как я.

— Что тебе нужно от меня, Макс, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты помог мне вернуть свою личность, свое имя, свою жизнь. В конце концов, ты принимал в ее разрушении непосредственное участие.

КАИН

В комнате повисла тишина. Такой напор звенящей паузы заставил меня стухнуть. В голове проскальзывали разумные доводы, неразумные мысли, стоп-кадрами мелькали события прошлого. Все сливалось и сливалось в одну кучу, от чего хотелось выть и рвать волосы на голове. Даже если принять все сказанное Максом за чистую монету, даже если на секунду поверить, что это все не злой умысел и попытка что-то заполучить, оставалось столько вопросов, и, отвечая на каждый из них, последние множились бесконечной вереницей.

— Ты думаешь, я стану тебе помогать? Не разобравшись во всем самостоятельно? — Макс заржал как конь. Затем в неверии глянул на меня.

— Как ты решил разбираться, друг? Спустя столько лет все бессмысленно, я пытался. Ох, как я пытался найти хоть что-то, однако воз и ныне там, — это сказано насмешливо, глумливо. Действительно, какой я друг? Никакой? Если все правда, я дерьмо на лопате, а не друг. И вот как потом выбраться из еще одного замкнутого круга, где вся боль оказалась далеко не напрасной, что не зря я себя винил. И как разбираться? Если предатель сидел на моем месте. Если у него было столько времени все скрыть. Никак. Концов сейчас явно не найти.

Но я был бы не Багиров Руслан, если бы просто не попытался. Я попытаюсь.

— Тебя это не касается, — грозно шипел, но в душе понимал, что я зря шипел. Все зря. Было во всем этом нечто символическое, Каин и Авель. Два брата. Братоубийца и первый мученик. Все по классике, вот только до этого я думал, что совершил спасение, а сейчас в душе теплилась мысль, что все могло быть зря. Что все оказалось совсем не таким, как выглядело десять лет назад. Нутро палилось калёным железом.