Всегда приветливы, смирны…

А те моменты — раз в году -

Нужны они вообще кому?

Обо мне все слышали, но в глаза меня ни кто не видел. Меня почему-то все считают за женщину, и знаете, это обидно. Я-то понимаю почему — потому что слово «смерть» женского рода, да плюс всякие изображения меня в балахоне, с косой. Вот везде и стало принято считать ангела смерти женщиной…

(Сейчас в моде фраза «на самом деле», её добавляют перед каждым ответом высокообразованные господа и госпожи, дескать «сейчас откроется вся истина».) Я за модой не охочусь, а тут всё-таки скажу: на самом деле я вполне себе мужчина — да, пусть не самого мускулистого сложения, но уж точно не скелет — ну и собственно всё…

Ну да, есть во мне отличие от человеческого облика — лицо… Лицо у меня не самое симпатичное… К слову сказать, не припомню чтобы был рад хоть один, когда смотрел на него. Не скажу, что это для меня обидно, но и не горжусь этим. А впрочем, это даже моё достоинство… У людей ведь как: если синяки под глазами, то сразу уж и болезнь; если лицо бледное, то тоже ничего хорошего. А у меня лицо цвета мела, а синяки цвета угля, — и клянусь вам, ни разу ничего не болело, сколько себя помню!

Даже и не знаю, с чего начать откровения-то… Бог с ним, начну с первого, что в ум пришло. Вчера бабушку «проводил в последний путь». Очень старая бабушка, очень слабая, — вернее тело её было слабое, а когда душа-то из тела была выведена (мной), то ой как она сопротивляться давай. Нужно вкратце пересказать её жизнь и я это исполню. Она в юности бросила мать с отцом в деревне — уехала учиться — там сошлась с другим студентом, ну и поженились они. Естественно ей чихать было на своих родителей, так они и попомирали в валящейся избе.

О, конечно она их навещала и даже помогала деньгами, — это происходило, не соврать, от силы раз в год вначале её миграции и раз в пять лет вконце жизней стариков. Старики — люди неплохие были, я их знал. На тот момент, когда их дочь сама отправилась из бренной жизни, изба стариков была уж снесена естественным природным способом, то есть покосилась от старости, да ещё мародёры подразобрали её — окна украли пластиковые, крышу на метал сдали…

Я вообще с юмором, вы наверно заметили. Так вот решил я устроить этой вчера почившей старушке (её было 83 года) сказку… Привожу её в отчий дом — а дом-то краше прежнего, даже краше того состояния, когда она ещё девицей была! Родители её пожилые сидят чай на кухне пьют, птички кругом щебечут, всё цветёт, солнце так ярко светит, — ну сами наверно знаете, каково такое счастье, когда ты находишся в сказке наяву.

Ну и она, смотрю, тоже растянулась в блаженной улыбке, — хорошо ей, это-то я понимаю. Ну всё, как я увидел, что она поняла, от какого счастья отказалась в юности, то и стал выгонять её. Она начинает плакать, «нет, говорит, ещё хочу побыть здесь». Я неумолим, даже и слова не говорю ей, просто беру сзади за плечи и силой (которой у меня в избытке) «отодвигаю» её к выходу.

Когда я таким образом доставил её снова на улицу, к крыльцу красивого её дома, то тут мне её даже стало жаль немного — такой момент! Не поверите, она по-прежнему теплила в себе надежду, что я её пущу ещё раз, — и кто её знает, может она даже надеялась остаться в доме жить… Она была похожа на ребёнка, выгнанного охранником за плохое поведение из парка аттракционов. (Моё художественное замечание.)

Времени не было у меня, я дал ей секунд пять порыдать о том, что ей туда нельзя, ну и, извиняюсь, шваркнул её вниз… Она-то думала, что тело её из мяса и костей, ан нет, тело её самым благоприятным образом отправилось сквозь землю, туда, где ей и место.

Я вроде вначале сказал, что меня никто не видел из живых, ну или что-то близкое по смыслу. Наврал. Видел и недавно видел. Наркоман один. Я значит стою у них на кухне, ну, музычку слушаю, там смотрю за происходящим, — ничего нового правда, но а что делать?

Наркоша стоит-стоит, — молодой парень, — и такой щурится, как бы глазам не верит. Я даже оглянулся, думаю сзади может что увидел. Нет, никого сзади не было. Ну ему в тот день рано ещё было, поэтому я со стыдом поспешил удалиться — ну его! Я уж знаю как они рассказывают потом, а им всё равно никто не верит. Ну и этот тут же начал — я уж краем уха слышал, уходя: «пацаны! пацаны!» — и таким безобразным тоном, что я и не пожалел о том, что покинул вечеринку.

Я конечно понимаю, читателю охота послушать рассказов о самоубийцах, о убийствах — «крови и мяса!» Неприятно мне это вспоминать, вы меня тоже поймите. Вас это правда не утешает и вы по прежнему ждёте крови и мяса. Ладно, будь по вашему.

Вы смотрите всякие шокирующие видики в интернете? Ну, там где такая «жесть», что даже сам не захочешь смотреть, если с головой всё в порядке, так что никакая цензура не требуется — один раз посмотришь и всё, хватит, дальше «цензурировать» будешь сам.

А есть такие люди, которые не то что смотреть не боятся, а они сами участвую в… хотел сказать «в этих сценах», но надо сказать — в преступлениях.

Помню, лет пять назад, у нас, в России, мамаша выкинула младенца из окна. Так вот, я этого младенца забирал. Не сочтите меня за садиста — никогда им не был, — но вы же сами просили меня поделиться увиденным. Поэтому я вам скажу, вывел такое наблюдение, что голова человеческая ужасно как похожа на арбуз… Только вместо сока в ней кровь; череп-то конечно покрепче, чем корка, а вот содержимое…

Вобщем жалко мне младенца, хоть я и жесток (профессия такая), а младенца жалко. А куда деваться? Он бы вырос и