Не подлизывайся, ногами работай! — с деланной серьезностью отзывается Бешеный, тщетно пытаясь скрыть, что рад оценке маленького Савушки.

Он сознательно поддается сыну, который с радостными криками его обгоняет и, обернувшись с улыбкой победителя на симпатичной мордашке, призывно машет рукой, словно ободряя отставшего отца…

Догоняй, папка, ты же специально мне поддался!

Ничего подобного, я просто устал…

Не хитри, милый! — раздался голос Джулии, — наш сын весь в тебя: его невозможно обмануть…

A–а, сговорились? Двое на одного? Вот я сейчас вас…

Сделав страшную гримасу, Бешеный распахнул объятия и бросился на Джулию, стоящую у самой кромки воды. Она не успела увернуться, и он повалил ее. Оба упали в воду, и мириады брызг, будто маленькие бриллианты, засверкали в солнечных лучах.

На помощь, Савушка! — выкрикнула Джулия, делая вид, что хочет вырваться из объятий любимого.

Сейчас, мамочка, сейчас! — отозвался тот и устремился к барахтающимся в воде родителям.

Он подскочил и схватил отца за плечо:

Проснись, папка! Проснись! — тормошил мальчуган.

Да не сплю я! — удивленно ответил Бешеный…

Да проснитесь наконец! — услышал Савелий голос, вовсе не похожий на голос сына.

Кто‑то упорно и бесцеремонно тряс его за плечо. Хорошо еще, что, открыв глаза, он в тропической тьме узнал Широши, а то не миновать бы посягнувшему на такой чудесный сон крепкого профессионального удара.

Просыпайтесь, Савелий Кузьмич, просыпайтесь! — бормотал Широши, — произошло нечто ужасное…

Напали на остров? — мгновенно среагировал уже очнувшийся от сна Бешеный.

Хуже, много хуже! — продолжал бормотать каким‑то не своим голосом Широши.

Савелий встал, зажег свет, предложил Широши стул, сам присел на краешек кровати:

Что случилось? — спросил он: тревога Широши со всей полнотой передалась и ему.

В Москве чеченские террористы захватили в заложники зрителей популярного мюзикла «Норд–Ост» в концертном зале на Дубровке, — каким‑то безжизненным тоном сообщил Широши…

Савелий усилием воли отогнал прекрасный сон, мысленно простившись с улыбавшейся мордашкой Савушки и грустными глазами Джулии, более всего досадуя, что ему никогда не узнать, чем же должен был закончиться этот удивительный сон…

Когда это случилось?

Час назад… Мне немедленно сообщили. — Широши поднял на Бешеного страдающий взгляд. — Это я во всем виноват, старый болван! Какой чудовищный, жалкий болван!

Савелий никогда не видел всегда спокойного, ироничного и самодовольного Широши в таком подавленном и расстроенном состоянии. Сейчас он напоминал простого русского деревенского мужика, у которого по какому‑то глупому недосмотру сгорела изба и все остальное хозяйство. Как старая заезженная граммофонная пластинка, он уныло повторял:

Какой же я болван, безрассудный и бестолковый болван! Это я во всем виноват, только я один, болван, старый болван!

Возьмите себя в руки, Феликс Андреевич, — отрывисто, приказным тоном выпалил Савелий. — Вам не к лицу так распускаться! Возьмите себя в руки и объясните толком, что произошло и почему вы теперь «болван» и «во всем виноваты»?

Я уже сказал вам, что чеченские террористы взяли в Москве заложников, а…

Сколько террористов и сколько заложников? — деловым тоном спросил Бешеный.

Террористов несколько десятков, заложников в зале несколько сотен, в их числе много детей и женщин, а я…

Чего требуют террористы? — Бешеный вновь бесцеремонно прервал собеседника, продолжая свой «допрос».

Они требуют немедленного вывода всех российских войск из Чечни! — с кривой улыбкой сообщил Широши.

Но это же просто невозможно! Безумие ка- кое‑то! — гневно воскликнул Савелий.

Именно! — подтвердил Широши.

Воспользовавшись тем, что Бешеный задумался,

он продолжал:

За этими отморозками точно стоит Гиз, а я виноват, что мы их не обезвредили…

Стоп–стоп! — резко прервал его Савелий.

Он вовсе не был настроен слушать самобичевания Широши. Бешеный всегда был человеком, ценящим действие и конкретную информацию, к этому действию побуждающую.

Почему вы решили, что за этими гадами стоит именно Гиз? — спросил он.

Я это знаю точно. Это его месть России, вам и мне. Мы же помешали ему взорвать в России то, что он наметил. Вот он в отместку и устроил это кровавое шоу. Это его почерк, его стиль, — твердо сказал Широши.

С Гизом, допустим, вы меня убедили. Но вы‑то в чем конкретно виноваты, что так себя казните?

Бешеный уже напряженно думал о том, что бы он предпринял, оказавшись в Москве, а потому душевные терзания Широши, естественно, отходили на задний план.

Я же говорил вам, что мне не удалось встретиться в Вене с человеком, который должен был мне привезти информацию о планах Гиза, — с досадой напомнил Широши.

Помню–помню, — тут же включился Бешеный, — тот мужик исчез в Москве, но не вы же в этом виноваты?

Он наверняка вез информацию об этой акции Гиза, а я не предусмотрел, не предвидел, старый болван! — жестко сказал Широши. — Вместо того чтобы попытаться добыть неполученную информацию по другим возможным каналам, я полностью погрузился в организацию демонстраций против войны в Ираке, от которых особого толку не будет: Буш наплюет не только на них, но и на Совет Безопасности! Я опять полез в глобальную политику, вместо того чтобы методично заниматься важным конкретным делом! Неужели непонятно? — Широши сокрушенно покачал головой.

Савелию стало его жаль:

Честно говоря, не вижу вашей серьезной вины: информации у вас не было, значит, и суетиться было бессмысленно, а потом вы же не сидели у моря и ждали погоды… — попытался утешить его Савелий.

Не успокаивайте меня! — на этот раз резко прервал его Широши. — Я упустил из виду, что эта змея может точно и больно ужалить ни в чем не повинных людей. Именно за это нет мне прощения!

Воцарилось тягостное молчание, которое нарушил Савелий:

Делать нечего, придется вам меня срочно отправлять в Москву!

Бешеный выбрал, как ему показалось, удобный момент, чтобы озвучить свое сокровенное желание, овладевшее им сразу после того, как он услышал, что случилось в Москве.

Отправить я вас могу когда угодно и куда угодно, в том числе и в Москву, — с невеселой улыбкой произнес Широши. — Только что вы там будете делать?

Как что? — искренне возмутился Бешеный: у него уже созрел план. — Проникну в здание и обезврежу террористов!

Вам не терпится быть застреленным во второй раз? — не без мрачной иронии поинтересовался Широши.