«– Спасибо за сотрудничество!

– Не могу сказать, что делал это с удовольствием.

– А я – что считаю вас приятным человеком», – услышал Тоффи себя, отвечавшего любовнику Ким Роде.

Он ткнул в сенсорный экран своего смартфона и остановил запись разговора, которую сделал тайком десять минут назад, когда был в квартире молодого человека.

Любовная интрижка не самое правдоподобное алиби, какое можно предъявить в суде, но в этом случае все выглядело однозначно.

Были счета из отеля, чеки их ресторанов с датой и временем и вполне определенное видео, доказывающее, что в тот вечер, когда пропала Йола, Ким и любовник сношались как кролики.

Тоффи мысленно вычеркнул обоих из списка подозреваемых. В парне хотя и было что-то странное, что-то коварно-хитрое, но знание людей, отточенное в многочисленных процессах и допросах свидетелей, подсказывало ему, что любовник не из тех, кто способен на подобную эффектную инсценировку – с ручными гранатами и исчезающими машинами. В крайнем случае он действовал бы самостоятельно, тихо, тайно, не привлекая внимания – так же, как планировал свои любовные свидания. Одиночка. Не командный игрок, чье участие несомненно требовалось для весьма сложного похищения Йолы.

«Вероятно, он просто бесстыжий, убогий прелюбодей», – подумал Тоффи и уставился на мотор.

Он решил: все-таки повезло, что не получилось сразу дозвониться до Макса. Потому что тогда пришлось бы раскрыть ему имя человека, с которым спит его жена. Как друг, он был бы обязан это сделать. Но потом Тоффи передумал.

У Макса сейчас другие проблемы, похуже, чем любовная жизнь супруги, в этом Тоффи был уверен. Возможно, он испытывает муки ада, и, похоже, нет никого, кто мог бы помочь ему и Йоле.

Ни он, ни полиция и уже тем более ни Ким, которая втайне, возможно, даже желает, чтобы ее муж тронулся умом и сделал что-нибудь с Йолой. Не потому, что она так сильно ненавидит Макса или Йолу. Просто она столько лет малодушничала и не решалась положить конец ненавистному браку, а судьба избавила бы ее сейчас от необходимости принимать такое решение. Ким стала бы свободной – эмоционально и финансово.

Погруженный в эти мрачные мысли, он вводил в навигатор – уже во время движения – адрес дома престарелых, который эсэмэской прислала его секретарша. Вместе с сообщением: «Магдалена Роде лежит в отделении 11, комната 14. Но директор дома престарелых говорит, что это бессмысленно. Мать Макса уже на протяжении нескольких месяцев не произносит ни одного слова».

ЙОЛА

Он истекал кровью.

В довершение всего, черт возьми.

Мало того что у веприцы было молодое потомство (Йола не решалась пошевелиться, чтобы посмотреть, правда ли за деревом лежат пестрые кабанчики, или ее сон сыграл с ней злую шутку), дикий кабан был еще и ранен. И довольно сильно.

Его щетина блестела как масло, крупные капли падали на мох под брюхом. Из тела торчало что-то металлическое, и Йола сначала подумала о ноже, но потом поняла, что это может быть что угодно. Нечто острое, что находилось в хижине и вылетело наружу. Очевидно, киллер и Йола были не единственные, кто пострадал от взрыва.

– Эй, – прохрипела Йола. Голос был сиплым и каким-то чужим. – Я ничего тебе не сделаю, видишь. – Она указала на берцовую кость, проткнувшую штанину. – У меня дела не лучше, чем у тебя!

Зверь отреагировал на слова увещевания чем-то вроде хрюканья и сопения: как будто кто-то настраивал струны огромной гитары и при этом фыркал, как лошадь. В то же время самка кабана мотала головой и угрожающе показывала Йоле свои изогнутые вверх мощные клыки. Запах протухшей смеси пряностей становился интенсивнее.

«Он потеет», – подумала Йола, не зная, что лучше: смотреть зверю в глаза или отвести взгляд.

Черт возьми, как же быть, когда стоишь напротив дикого кабана?

Неправильно – когда, сам истекая кровью, лежишь перед раненым зверем?

Перед кабаном, который, очевидно, мучился от сильной боли. Звуки, которые он издавал, были не только угрожающими, но в первую очередь страдальческими.

Йола судорожно пыталась собрать в самых дальних уголках памяти немногие обрывочные знания, которые отложила там во время уроков биологии. Дикие кабаны обычно не опасны и избегают людей. Проблемы возникают, только если мать вынуждена защищать свое потомство. И если кабан ранен, например, когда охотник неудачно попал в него.

«Ну, поздравляю!» – подумала она. В худшем случае она столкнулась сразу с обеими проблемами. Джекпот! – как сказал бы Штеффен. Он всегда так говорил, если случалось то, что ему не нравилось, например, когда он забывал спортивную форму или у велосипеда спускало шину.

«Блин, папа, где ты? Или мама?»

Она искала в глазах животного что-нибудь человеческое, какое-то тепло и понимание, но в его зрачках отражался лишь ее собственный страх, в сочетании с тем, что было ей свойственно и что ее тренер по карате называл инстинктом киллера: «Абсолютная воля подчинить себе противника».

– Пожалуйста, не делай мне ничего! – прошептала она, когда кабан наклонил голову, как бык, который берет разбег, чтобы проткнуть тореро.

«Это красная тряпка» – так однажды сказал ее папа, Макс, который не был ее родным отцом, но которого она любила больше всего на свете, сколько бы ее из-за этого ни дразнили в классе ублюдком. Она бы все отдала за то, чтобы оказаться сейчас у него на коленях и слушать сумасшедшие истории, которые он постоянно выдумывал. Например, о девочке и злом кабане; о магическом защитном круге, который эта девочка могла начертить вокруг себя и в который дикому животному не войти.

Да, самое то сейчас.

Но папы нет, и он не расскажет никакой истории, и уж тем более не существует никакого магического круга. А что касается границ, скорее это она перешла черту и попала в запретную зону, из которой животное ее сейчас прогонит во что бы то ни стало.

Йола не могла объяснить почему, но она чувствовала, что лежит в запретной зоне. Зверь чуял кровь, чужую кровь, и, наверное, думал, что раненый непрошеный гость виноват и в его собственных мучениях. А может, все это ерунда; может, животные вообще не думают. Возможно, эта металлическая штука в брюхе просто свела его с ума.

Одно Йола знала наверняка: ей нужно убраться отсюда. И как можно быстрее, прежде чем дикий кабан бросится на нее и воткнет клыки ей в лицо.

Осторожно, чтобы не спугнуть готового к атаке зверя резким необдуманным движением, она подтянула к себе здоровую ногу и задумалась, как бы изловчиться и встать, не опираясь на сломанную голень.

Не получится.

Резкие пронзительные крики огласили весь лес и спугнули двух бакланов у Йолы над головой примерно в тот момент, когда кабан раскрыл пасть.