Все погрузилось в тишину. Я снова посмотрел на приемник — демон по-прежнему находился в движении — и поднялся наверх. Там подошел ко второй двери справа — спальне хозяев. Медленно, осторожно, опасаясь скрипа, открыл дверь, но смазанные петли не произвели ни звука. Я улыбнулся, довольный своей предусмотрительностью. В комнате было темно: слабый свет шел только от электронных часов радиоприемника, стоявшего на старинном туалетном столике. Миссис Кроули, маленькая и хрупкая, спала. Даже несмотря на тяжелое одеяло, она казалась крохотной, словно жизненные силы покинули ее на время сна, а тело сжалось. Если бы не дыхание, я бы решил, что она мертва.

Вот в эту миниатюрную женщину и был влюблен демон. Так сильно, что был готов пойти на что угодно, лишь бы остаться с ней. Я снял рюкзак, положил на пол, перевел дух и включил свет.

Она не проснулась.

Я стал осматривать туалетный столик. Очки, шкатулки с драгоценностями — все это мне не нужно. Наконец я нашел его — сотовый телефон миссис Кроули. Я раскрыл его, вернулся к двери и начал фотографировать: щелчок, сохранение, шаг вперед, щелчок, сохранение, шаг вперед, щелчок, сохранение, шаг вперед, — с каждым разом подходя к кровати все ближе и ближе. Когда я отправлю эти фотографии, они произведут сильное впечатление. Я подошел совсем близко, делая последний снимок — ее лицо максимально крупным планом. Фотография получилась уродливой и пугающей. Можно было переходить к следующему этапу.

Я сложил телефон — фотографии были надежно сохранены в его памяти, медленно прошел в изножье кровати, остановился над миссис Кроули и задумался. Нет, я не мог это сделать — никак не мог. Монстр однажды уже вырвался на свободу, напугав маму и упившись ее страхом как живительной влагой. Если я сделаю этот последний шаг, следуя моему плану, я словно распахну перед ним двери. Мне не удастся справиться с темными инстинктами, и ничто его уже не остановит — он пойдет вразнос, сметет все на своем пути, и ничто не сможет его остановить. Нет, на это я пойти не мог.

Но был должен. Знал, что должен. Я зашел слишком далеко, чтобы пойти на попятную. И если сейчас остановлюсь — подпишу смертный приговор какому-то человеку, тому, кого найдет Кроули. Он погибнет, потому что я не смог остановить убийцу. А если я не сделаю этого сегодня, то не сделаю никогда и Кроули будет убивать снова, и снова, и снова, пока не убьет всех. Я должен решиться. И немедленно.

Набрав в грудь побольше воздуха, я стащил наволочку с подушки мистера Кроули и поднес ее к голове Кей. Помедлил секунду, пока монстр бушевал внутри, просил, умолял, требовал, чтобы я сделал это. Но ведь монстр для таких вещей и существовал. Для этого я и выпустил его на свободу — чтобы совершить то, что сам я сделать не в силах. Еще несколько мгновений я смотрел на Кей, потом молча попросил у нее прощения и выпустил монстра. Мои руки развернули наволочку и набросили ее на голову пожилой женщины.

Она зашевелилась, но у меня было достаточно времени, чтобы натянуть наволочку по самую шею. Миссис Кроули что-то пробормотала, еще не до конца проснувшись, и попыталась меня оттолкнуть. Сил у нее почти не было. Я протянул руку, отключил радиоприемник с часами и ударил ее по уху. Миссис Кроули издала сдавленный крик, перешедший в стон, и приподнялась на кровати. Я ударил снова — радиоприемник словно вдавился в наволочку, — затем, когда она продолжила сопротивляться, ударил в третий раз. Я не собирался ее бить, но этого слабого сопротивления хватило, чтобы подтолкнуть меня к действиям. Я хотел, чтобы она отключилась, и это всегда казалось таким легким делом в кино (короткий удар — и готово), но мне приходилось снова и снова бить ее по голове. Наконец она застыла, вытянувшись на полу в неестественной позе. Я стоял над ней, хватая ртом воздух.

Мне очень хотелось ее прикончить, услышать, как хрустнут лицевые кости, я жаждал ощущать, что жертва полностью в моей власти. Я навис над ней, но в последний момент схватился за край кровати и оттолкнулся, заставляя себя отвернуться.

Она моя!

Нет. Маска душила меня, как наволочка — Кей. Я сорвал ее, судорожно дыша, стараясь взять себя в руки. Снова склонился над Кей, но пришлось податься назад, оттолкнувшись от стены. Ощущение было такое, будто я играю в одну из видеоигр Макса, пытаюсь обнаружить неизвестные мне кнопки управления и вижу, как мое «я» на мониторе беспомощно носится кругами. Монстр снова зарычал, и я ударил себя в висок, ощутил резкую боль в костяшках пальцев и глухое гудение в голове. Упал на колени, тяжело дыша, глаза заволокло пеленой. Я пылал от желания снова ударить ее, а монстр смеялся внутри меня. Я не мог остановиться и снова поднял приемник.

Рука застыла в воздухе, костяшки пальцев, сжимающих приемник, побелели, и тут я вспомнил доктора Неблина. Он смог бы отговорить меня от этого. Мысли мои путались, но я знал, что, свяжись с ним сейчас, я мог бы спасти две жизни: свою и Кей. Я не думал о последствиях, об уликах, которые оставлю, о признании, которое собирался сделать. Я просто скорчился на полу, достал визитку, которую дал мне Неблин, и набрал его домашний номер.

Он ответил только на седьмой звонок.

— Слушаю, — ответил усталый и раздраженный голос, — наверное, я его разбудил. — Кто это?

— Я не могу остановиться.

Доктор задумался на мгновение:

— Не можете… Джон, это ты?

Неблин почти мгновенно проснулся, словно мой голос, когда он его узнал, что-то включил в его мозгу.

— Он на свободе, — прошептал я, — и я не могу загнать его назад. Мы все умрем.

— Джон? Джон, где ты? Джон, успокойся и скажи, где ты.

— Я на краю, Неблин. Я сорвался… лечу в пропасть, падаю в самый ад.

— Успокойся, Джон, — сказал он. — Мы с этим справимся. Ты только скажи, где ты.

— Я в трещинах тротуара, — ответил я. — В грязи, в крови, и муравьи поднимают голову, и мы проклинаем всех вас, Неблин. Я в трещинах на земле, и мне не выбраться.

— Кровь? Скажи мне, что происходит, Джон. Ты сделал что-то плохое?

— Это не я! — взмолился я, понимая, что лгу. — Это вовсе не я, это монстр. Я не хотел выпускать его на свободу, я хотел убить одного демона, но сотворил другого. И я не могу остановиться.

— Послушай меня, Джон, — сказал доктор Неблин так сосредоточенно и серьезно, как никогда еще со мной не говорил. — Слушай меня. Ты слушаешь?

Зажмурив глаза, я заскрежетал зубами:

— Я больше не Джон. Я — Мистер Монстр.

— Нет, это не так, — возразил Неблин. — Ты — Джон. Не Джон Уэйн, не Мистер Монстр и никто другой. Ты просто Джон. И ты можешь держать себя в руках. Ты слушаешь меня?

Меня качало.

— Да.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь слушай очень внимательно: ты не монстр. Ты не демон. Ты не убийца. Ты человек с сильной волей и верным представлением о добре и зле. Что бы ты ни сделал, ты сумеешь это преодолеть. Мы можем все исправить. Ты слушаешь?

— Да.