тучного вида мужчина насмотрится на предложенный ему Honor. Клиент крутил телефон, спрашивал характеристику, каждый раз с умным видом кивая, будто что-то в этом понимал. Вообще интересная картина. Настоящий театр, в котором консультант делает вид, что что-то понимает в телефонах и вещает вызубренную, но не осмысленную информацию, и клиент, который в его словах тоже ничего не понимает, но усиленно делает вид, что это не так.

— Пожалуй, я зайду ещё попозже. — наконец выдаёт мужчина, отдавая телефон консультанту.

Кирилл набирает в рот воздуха, готовясь выдавить из себя список дежурных фраз для того, чтобы задержать клиента, но замирает, заметив входящую в салон Машу. Та нескромно улыбается ему, отходя к дальней витрине со смарт-часами. Длинные и, видно, недавно высветленные белые пряди спадают вниз.

«А ведь когда родные волосы были, то можно было заметить кудряшки» — с грустью подумал он.

— До свидания. — клиент, ещё раз взглянув на парня, вышел из салона, так и не получив ответное прощание.

Парень продолжал стоять с телефоном в руках и смотреть на Машу, что с деланным любопытством смотрела на часы. Заметив, что кроме них уже больше в салоне никого нет, девушка развернулась лицом с ошарашенному Кириллу и улыбнулась, как когда-то улыбалась ему в школе, сидя с ним за одной партой и наслаждаясь его ласками. Чувство обиды смешалось с резкой ностальгией и какой-то надеждой на то, что все ещё можно вернуть или исправить. Что она пришла не просто так. Что сейчас подойдёт и раскается, сказав, что виновата, что сожалеет.

— Можешь передать кое-что Ангелине? — выдёргивает Кирилла из ступора своим вопросом Маша. — Это важно. Знаю, что вы с Зоей общаетесь хорошо. Меня вот она не переваривает

Кирилл, вспомнив, что в руках держит всё ещё тот злосчастный телефон, быстро убирает его на место и закрывает прозрачную витрину на ключ. От Маши так сильно пахло духами, что, казалось, её ароматом пропитался весь магазин.

— Конечно. — весело отвечает Кирилл, резко на радостях забывая обо всём плохом. — Давай я передам.

Любимые голубые глаза смеются. Она стеснительно накручивает на палец прядь белых волос.

— А тебе идёт форма.

— Спасибо.

Маша протянула ему пакет, наполненный всяким добром. Кирилл, взяв его, продолжил смотреть в её лисьи глаза, ощущая предательскую дрожь по всему телу. Под глазами его бывшей возлюбленной были круги. Слабый слой консилера не мог их скрыть.

— Устаёшь?

— Есть такое. Но больше, конечно, от мужа, чем от дочери. — Маша устало вздыхает. Расстёгивает молнию на своей курточке. — Мне жаль, что выбрала тогда не того парня.

Кирилла слово молния ударила. В горле сразу сухо стало.

— Я хотел сказать, что… что не злюсь на тебя.

Она вздрагивает, будто на неё вылили ведро с водой, а затем пристально и удивлённо смотрит на него, будто впервые увидела.

— Я рада. Мне бы тоже не хотелось быть в разладе с тобой. Ты мне дорог.

«Я дорог ей?»

Маша, сложив руки за спину, медленно пошла вдоль витрины, рассматривая представленные телефоны.

— Говорят, тут хорошо получают. — задумчиво твердит она, и вдруг резко разворачивается. — У вас есть свободные места?

— Ты сможешь совмещать? — удивляется Кирилл.

— Собираюсь бросить учёбу. — без особого напряжение отвечает она, снова подходя к Кириллу. — Так есть?

— Ну, есть. — Кирилл нерешительно смотрит на папку с анкетами, висящую на стене. — Можно заполнить анкету, я передам.

Она снова улыбается, глаза горят. Пальцы с розовыми ногтями легонько проводят по оранжевой форменной рубашке. Кирилл подходит к столу и, оставив там пакет, вытаскивает бланк, отдавая его старой знакомой. Маша с благодарностью принимает его, спешно пробегает глазами по написанному на нём, затем складывает в свою чёрную сумку.

— Почему решила бросить учёбу? — поинтересовался Кирилл.

— Я ведь мать уже. — неохотно отвечает она. — Да и зачем мне это всё?

У самого выхода она вдруг останавливается и разворачивается, пристально смотря в глаза Кирилла.

— Я разблокировала тебя, можешь снова подписаться.

Парень кивает, наблюдая за тем, как его бывшая выходит из магазина. Там её уже ждал Гриша с коляской и пакетами, наполненными едой. Маленькая дочка сидит смирно, перебирая в своих пальчиках жёваную соску на верёвке. Когда они уходят, он морщится и садится за круглый стол, размышляя над происходящим.

«Неужели всё и правда поменяется?»

Егор в ярости кидает телефон на стол, затем, схватившись за голову, садится на недавно купленный диван. Вся его картина мира будто покрылась мелкими трещинами, и причиной всего это был Влад. На столе перед преподавателем лежал раскрытый фотоальбом. Куча снимков, где они с товарищем проводят время вместе. Всю ночь мужчина смотрел на лицо друга и спрашивал его: «Как до этого дошло?»

За последний год разочаровываться в людях Егору пришлось лишком часто. Изменщица-жена, маргинальный друг, что врал о своей правильности, а сам поколачивал свою дочь. Его сын, которого Егор считал одним из самых умных и воспитанных людей, и вовсе не брал трубку, чтоб объясниться. За окном кто-то спорил. Были слышны звуки подъезжающей машины. Мысли сбились в один ком и давили, давили, давили.

— Хватит!

Егор поднялся с дивана и, пройдя в ванную, включил воду. Лицо пьяного и по-зверски отвратительного бывшего друга всё не выходило из его головы. Этот образ постоянно находился на контрасте с другим образом. Светлым и идеальным образом доброго старого друга, что, сидя за столом, говорил о том, как сильно пал современный мир. Поверить во всё происходящее было просто невозможно. Но ему пришлось это сделать. Пойти против прошлого, взглянув в лицо жестокому настоящему.

Тёплая вода билась о дно белой ванны. Скинув с себя халат, мужчина залез под струи воды, пытаясь хоть немного вернуть своим мысли в былой порядок. Всё, чего он хотел, — это быть хорошим человеком, мастером своего дела. Нести свет в тьму обленившихся и уподобившихся тупым бездушным роботам подросткам. Только что-то пошло не так, и его мирная жизнь в небольшом городе сменилась чередой разочарований и очень неприятных открытий. Первым и довольно неожиданным были его непонятно откуда появившееся чувства к собственной студентке. Вторым и добившим его было снятие маски с Влада. Если первое вполне можно было ожидать, то вот о втором мужчина даже подумать не мог.

Струи тёплого душа постепенно приводили его мысли хоть в какое-то подобие порядка. Взяв мочалку, мужчина налил на неё гель с запахом зимнего леса. Сжал, выдавливая пышную пену и проводя мочалкой по телу. Каждый раз на что-то хорошее накладывалось плохое, а на что-то плохое — хорошее. Мир — чёрно-белое кино с постоянно меняющимися кадрами. И как бы Егор