— Немного. Неделя… — Я говорю это таким убитым голосом, что подруга не сдерживает смех.

— Ну ты даешь, Полька! Теперь тебе задержка маленькая! В общем, ты пока посиди, я сейчас.

Она делает попытку встать, но я хватаю ее за руки.

— Подожди, ты куда? А как же новость?

— Так моя новость в точь-точь как твоя! — улыбается Лена, и я прижимаю к щекам ладони.

— Леночка… Правда?

— Ага!

— Андрей знает?

— Конечно. Вместе тест делали. Видела бы ты его лицо! Мы же не собирались, пока я интернатуру не пройду. Но… — она смешно развела руками, — так получилось. Точно, как у вас с Арсановым. В основном мы предохранялись, только сама знаешь, как бывает, когда обоих накрывает…

— Еще бы не знать! — хмыкаю. — Там если нет благодарных зрителей, уже считай повезло.

— Ну вот, ты в курсе.

— Так Андрей рад?

— И рад, и счастлив! Это же я тормозила, а не он. Уже подбирает имена наследникам.

— Я тоже рада, Леночка. Не представляешь, как рада!

— Знаю, моя дорогая, — Ленка отбрасывает волосы за спину и поднимается из-за столика. — Ты посиди, я сейчас приду.

— Куда ты? — недоуменно зову, но та машет на ходу.

— Тут недалеко.

Она возвращается быстро, нам как раз приносят салаты. У меня разгорается зверский аппетит, тошнота прошла как и не было.

— Ты где была? — спрашиваю Харину.

— В аптеке. Вот, — она кладет передо мной два теста на беременность. — Один сделаешь сейчас, второй завтра с утра, чтобы наверняка. Или сначала поедим?

— Нет, — беру одну коробочку, — ты что! Я же не доживу.

Иду в туалет и спустя несколько минут затаив дыхание наблюдаю, как рядом с контрольной полоской появляется еще одна.

Сердце колотится так, что готово выскочить из груди. Я мечтала о нашем совместном ребенке с Тимуром, но не предполагала, что это произойдет так быстро.

Еще одна перемена, которая в очередной раз меняет мою жизнь. Да что там меняет — переворачивает с ног на голову.

Быстро. Стремительно. Молниеносно.

Страшно. Мне реально страшно, что это сон, и меня ждет мучительное, болезненное пробуждение.

Плещу в лицо холодной водой, щипаю себя за запястье — я не сплю. Это реальность. Я жду ребенка от мужчины, которого безумно люблю.

Возвращаюсь обратно, сажусь за столик и, наткнувшись на полный ожидания взгляд, киваю.

— Поздравляю! — хлопает в ладоши Ленка. — Слушай, как здорово! Пойдем вместе на учет становиться. Может, и рожать еще будем вместе.

В сад я возвращаюсь как на крыльях. Дети как раз полдничают, потом я их заберу и поедем домой. Открываю сумочку, чтобы достать телефон и натыкаюсь на тест.

Ждать до утра? Разве я выдержу? Тимур точно не выдержит. В крайнем случае купим еще тест.

Иду в туалет, и через несколько минут на цифровом индикаторе появляются заветные «3+». Достаю телефон, чтобы позвонить Тимуру. Делаю снимок индикатора, нахожу его контакт и… опускаю руку.

Почему я решила, что он обрадуется? Мы с Тимуром не говорили о будущих детях, мы договорились, что будем предохраняться, и Тимур ни разу не сказал, что хочет еще ребенка. Как минимум сейчас.

В нашем случае это не та новость, которую стоит сообщать по телефону или отправлять сообщением. Правильно сказала Лена, нельзя загоняться. Она лучше меня знает, как я это умею. Нужно просто сказать Тимуру, и по его лицу все сразу станет ясно.

Возвращаю телефон в сумку и иду в группу. По дороге встречаю детей — Жанка уже ведет их во двор. Соня с Богданом бросаются ко мне, и я осознаю, что мне предстоит непростой разговор с детьми. И как они воспримут новость, что в скором времени у них появится братик или сестричка, не знает никто.

Лучше, если эту новость мы им сообщим вместе с Тимуром. И желательно после официального заключения брака.

Зато я точно знаю, кто обрадуется малышу не меньше, чем я, а может даже больше. Дед Демид. Представляю, как громко и шумно будет он радоваться, и у меня теплеет на душе. И Елена обрадуется, в ней я тоже не сомневаюсь.

— Папа приехал! — восклицает Соня, и я оборачиваюсь.

У забора паркуется внедорожник Тимура, но из-за руля выходит Саша, наш водитель.

— Мы думали, это Тимур, — говорю ему, усаживаясь рядом. Дети сидят пристегнутые на детских креслах.

— Он собирался сам за вами ехать, — отвечает водитель, — но кто-то позвонил, ему пришлось задержаться, и он отправил меня… Черт!

Мы смотрим на километровую пробку, которая тянется далеко вперед.

— Только что ехал, и все было нормально, — ругается Саша, — ну что за народ! Как можно так ездить? Уже кто-то кого-то поймал.

— Что поделать, — вздыхаю я, а он не глушит двигатель и оглядывается по сторонам.

— Попробую дворами. Сидите, Полина Александровна.

Он выруливает с ряда и сворачивает в первый же переулок. Я не успеваю опомниться, когда слышу глухой удар, ругань и скрежещущий звук сминаемого металла. Перед глазами все заволакивает пеленой, я хочу вдохнуть, но не могу. Откидываюсь назад и хватаю ртом воздух.

* * *

«Покушение на миллиардера Тимура Арсанова», «Автомобиль миллиардера Арсанова попал в ДТП», «Кому перешел дорогу Тимур Арсанов?» — сегодня с утра все новости забиты такими заголовками.

Я читаю их и не могу поверить, что это о нас. А перед глазами до сих пор стоит Тимур с горящими как раскаленная лава глазами на белом перекошенном лице. И искусанной нижней губой.

Он приехал в клинику буквально следом за нами, и когда ворвался в палату, куда меня поместили с детьми, я физически почувствовала его боль. Боль и страх.

Первой повисла у него на шее, опередив детей. Хотела стереть это выражение ужаса с его лица, снять боль, успокоить.

— Полечка, — Тимур схватил меня в охапку и прижался щекой к моей макушке. Сквозь сбившееся дыхание до меня донеслось хриплое: — Я же сдохну без вас, Полинка…

Снизу его уже обнимали Соня и Бодька, подъехавший на коляске.

— Папочка, с нами все хорошо, не переживай, — сказала Соня дрожащим голоском.

— Мы были пристегнуты, все, — подтвердил Богдан, — и мама с дядей Саней тоже. Правда.

— У нас сработали подушки безопасности, я даже испугаться не успела, — я взяла его лицо в ладони и несколько поцеловала упрямо сжатые губы. Потом еще щеки, виски и подбородок. — Тимур, с нами правда все хорошо.

В ответ он ничего не сказал, только сильнее сжал объятия. Затем обнял детей, а я поняла, что не могу рассказать ему о беременности. Не поворачивается язык. И врачам не стану ничего говорить.

Потом скажу, когда он успокоится,