– Нет, Феденька.

– А может, чайку?

– Да вроде уже попили два раза.

– А шашлык? Я быстро приготовлю.

– И пообедали недавно.

– А плюшки принести? До того знатные плюшки у тебя получились!

– Не надо, Феденька, лучше сядь, отдохни, – с улыбкой, кутаясь в пушистый светло-серый пуховый платок, ответила Мария Дмитриевна. – Ты замучил меня заботой, – она по-доброму засмеялась, – я и пожелать ничего не успеваю, а ты уже все сделал.

– Так я стараюсь, – заулыбался Федор Иванович, присаживаясь рядом. Помедлив, он осторожно приобнял свою Машеньку. Ух, хорошо! – Когда поженимся-то, а?

Она положила голову на его плечо и счастливо вздохнула.

«Скоро, значит», – подумал Федор Иванович и прижал Машеньку крепче.

– Ты Сашеньке сегодня звонил?

– Звонил, – тут же откинулся Федор Иванович, – вроде бодрая, но меня не обманешь. Ох, влюбилась моя пичуга, ох, влюбилась…

Федор Иванович хлопнул ладонью по коленке и промычал нечто нечленораздельное – душа за девчушку болела так, что хоть возвращайся!

– Ничего, Феденька, – успокоила Машенька, – наладится у нее, очень я в это верю.

– Пойду-ка я прогуляюсь, – задумчиво произнес он. – Похожу по участкам, в магазинчик загляну, может, еще куда…

– Иди, конечно, – одобрила Мария Дмитриевна, поднимаясь со скамейки, – а я порядок в доме наведу: вещи по шкафам разложу, а ненужное в сарай отнесу.

– Там все нужное, – забеспокоился Федор Иванович. – Вот до чего вы с Сашкой одинаковые! – Он погрозил пальцем и ворчливо добавил: – Знаю я ваш порядок, ничего же потом не найдешь.

– Не волнуйся, – улыбнулась Мария Дмитриевна, – без твоего разрешения ничего выкидывать не буду.

Федор Иванович на всякий случай напустил на себя строгости, потом издал предупреждающее «хм» и отправился к калитке.

В воскресенье портить настроение семейству Аксеновых он не стал, в понедельник, вторник – тоже, а вот сегодня созрел. Почему бы не навестить родню Сашеньки? Не поздоровкаться? Милые же люди – Галина Аркадьевна и ее дочь Света, и им наверняка интересно узнать, как поживает в Москве их родственница. Родственница, которую они выставили за дверь.

«Плохой я, да, плохой, – разговаривал с собой Федор Иванович, топая к лесу, – бессовестно выведал у Сашеньки ее адрес… но с другой стороны… но с другой стороны – зло должно быть наказано и… и пошалить немножко можно».

Он улыбнулся, достал папиросу, закурил, сунул руки в карманы спортивных штанов и зашагал быстрее.

До окраины города было недалеко, и дорога не заняла много времени. Погода располагала к прогулкам, а запахи осени приятно щекотали нос. Свернув на нужную улицу, Федор Иванович уже предвкушал встречу с Галиной Аркадьевной и уже приблизительно знал, что скажет…

– Добрый день, мне бы хозяйку! – прислонившись к забору, обратился он к худой незнакомой девушке, уютно устроившейся в раскладном кресле с книгой. Постоялица, наверное.

– А она в саду, – ответила та, указывая на противоположную сторону участка, – заходите.

Пройдя по узкой дорожке, оформленной местами серой плиткой, среди раскидистых яблонь он увидел тетку Сашеньки – та развешивала белье на ровно натянутых веревках.

– Здравствуйте, Галина Аркадьевна, – поприветствовал ее Федор Иванович, подходя ближе.

Обернувшись и убрав тощую желтую прядку за ухо, она секунду смотрела на него с удивлением, затем расплылась в наигранной улыбке и приторно пропела:

– А вы по объявлению? Здравствуйте, здравствуйте. Одна комната у меня есть, позавчера освободилась. Не очень большая, но светлая и вид из окна просто замечательный. – Сашина тетка подхватила пустой таз и неторопливо пошла к крыльцу. – Пойдемте, я покажу вам комнату…

– Нет, я по другому вопросу, – Федор Иванович усмехнулся в бороду и добавил: – Я бы хотел осмотреть половину дома, принадлежащую Александре Аксеновой.

– Что? – Галина Аркадьевна резко остановилась, чуть не уронив таз, и замерла с полуоткрытым ртом. Такого шокирующего сочетания слов ей слышать не приходилось. «Половина дома, принадлежащая Александре Аксеновой» – без пяти минут инфаркт.

– Я – Федор Иванович Веревкин. Вам Света обо мне ничего не рассказывала?

– Света…

– Да, ваша дочь, – твердым голосом уточнил Федор Иванович.

– Э-э-э…

– Александра сейчас живет у меня, – в роли сурового представителя закона Федор Иванович чувствовал себя замечательно.

– Ах да, – Галина Аркадьевна потеребила пуговицу лохматой вязаной кофты, криво улыбнулась и подергала носом, будто хотела обнюхать гостя. О поездке в Москву Света ей немного рассказала и действительно упоминала «старого дурака с веником вместо бороды»… да, да… точно, точно… – Ой, что же вы сразу не сказали… Я так рада, что Сашенька хорошо устроилась, как она поживает? Я сегодня собиралась ей звонить. Пойдемте в дом, я напою вас чаем. Вы варенье любите? У меня есть отличное малиновое и клубничное варенье.

Разбрасывая во все стороны флюиды «неподдельной искренности», Галина Аркадьевна нервно соображала: зачем притащился Веревкин и какое отношение имеет его визит к Сашкиной половине дома? Хочешь не хочешь, а пока придется принимать его тепло… на всякий случай.

– Пожалуй, с клубничным я чаек попью, – милостиво согласился Федор Иванович.

Просторная гостиная и кухня Федору Ивановичу не понравились – сплошное нарочитое богатство. Вроде обычные вещи, а все с каким-то подвыподвертом: если тесьма, то обязательно заканчивается тяжелой золотой кистью, если ковер, то обязательно с персидским мотивом, картин не много, но большие, шторы в три ряда (смотреть на них – и то жарко становится). Кругом чисто, и сразу видно, что хозяйка очень любит свои хоромы, – стоило Галине Аркадьевне оказаться в родных стенах, как ее осанка стала величавой, а походка более плавной.

На стол она накрыла в считаные минуты. Федор Иванович нарочно шумно, причмокивая, стал пить чай, с удовольствием похрустывая колотым сахаром. Клубничное варенье ему категорически не понравилось – слишком приторное и ягоды слизкие, сам он варил гораздо вкуснее (и тут никаких сомнений быть не могло!).

– Я человек по своей природе не городской, – перешел к делу Федор Иванович, – дым, гарь, машины – нет, это не для меня. Да и возраст уже обязывает… Ревматизм иногда мучает и бессонница.

– Как я вас понимаю, – Галина Аркадьевна села напротив и положила руки на стол. – Но молодежь отчего-то тянет именно в город.

– Ну, имеют право. – Федор Иванович облизал ложку, обслюнявил ее хорошенько и зачерпнул из вазочки еще варенья. Заметив на лице хозяйки брезгливое напряжение, он еще и неторопливо перетрогал все ломтики белого хлеба и, не выбрав достойный, махнул рукой и прихлебнул чай.