class="p1">– Выясним. Только… Таточка, больше всего мне бы хотелось вывести тебя из этой истории, отправить даже не в Москву, а куда-нибудь на тёплые моря, пока всё не закончится. Но ты уже влезла в неё всеми лапами…

– Словно ёжик в миску с молоком, – я шмыгнула носом. – Ничего не выйдет, Новый год скоро, у меня ожидаются гости.

– Кто?

– Ты, например.

Признаюсь, на этом месте от разговора мы отвлеклись, и надолго.

Ужасно не хотелось вылезать из-под одеяла, снова одеваться и говорить о неприятном. Но деваться некуда, завтра мне предстоит согласиться на приезд «Ролекса» и его хозяина, и со Стасом нужно всё проговорить.

На часах перевалило за одиннадцать; мне-то всё равно, а ему завтра всё равно идти на службу, так что лучше поторопиться.

– Чай будешь?

– Давай. Только прекрати меня пирогами кормить, а то я не влезу в парадный мундир. Пока что дай мне твою схему? – он уткнулся в изрядно уже захватанный листок. – Получается, у них есть ещё кто-то в монастыре?

– Должен быть. Я получила гримуар сегодня и работала с ним – не то, чтобы на виду у монахинь, но и ни от кого не скрываясь. Желающие могли заметить, сопоставить и сообщить. Иначе с какой бы стати так возбудился «Ролекс»? Вот правда я не знаю, представляют ли они, о чём идёт речь…

– Поясни?

– Записки целителей за последние почти триста лет могут быть интересны сами по себе, как антикварно-букинистическая редкость. Как рукопись, стоящая денег. Так?

– Так.

– Но есть ведь и вторая сторона медали. То, что это записки целителей, и не только целителей, обладающих необычными способностями. Евпраксия не разрешила мне читать первые страницы, самые давние, не только из-за нечитаемого шрифта и сложного для восприятия языка. По её словам, это можно будет сделать после привязки.

Бекетов вздёрнул брови.

– И ты на это пойдёшь?

– Конечно. Если уж у меня обнаружились какие-то способности и появилась возможность их развить, начать пользоваться, было бы стыдно не сделать этого. Да, боюсь, – ответила я на незаданный вопрос. – Но научиться хочу гораздо больше. И кстати, ты спрашивал, не опасаюсь ли я рассказывать обо всём тебе.

– Да ну, Тат, вопрос дурацкий!

– Нисколько, – я помотала головой, попутно удивляясь собственной твёрдости. – Во-первых, я тебе верю. Во-вторых, если бы ты работал на одну из сторон, всё разрешилось бы куда раньше. И в-третьих, в этом случае ты бы жил несколько по-другому, по крайней мере, машину бы поменял.

Стас скрипнул зубами: его старенькая машина дышала на ладан, а профессиональный ремонт обещал вылиться в такие деньги, что оставалось лишь подкручивать какие-то гайки самому.

– Ну хорошо, – сказал он после некоторого молчания. – По схеме мы всё проговорили?

– Остался маленький хвостик, – я снова придвинула к себе листок бумаги. – Непонятно пока, на кого работает Эсфирь, но это и не очень важно, довольно и того, что против нас. Согласен?

Я смотрела на него во все глаза: а вдруг красота нашей Снежной королевы произвела куда более глубокое впечатление, чем даже может предположить сам Бекетов? Но он остался спокойным, только поморщился слегка.

– Согласен. Она – мелкая сошка.

– Хорошо. Неизвестной остаётся и монахиня, работающая на «Ролекс», но это ерунда. Зато мы можем с уверенностью предполагать, зачем Каменцев пришёл на кладбище в маске нищего попрошайки.

– Рассказывай.

– Попасть в монастырь со стороны затруднительно, а мужчине – невозможно. Липовая Феодосия…

– Она же искусствовед Юлия Михайловна Красникова, – кивнул Стас.

– Вот именно… Можно предполагать, что эта женщина в дороге что-то добавила бедной старушке в чай, отчего у той случился криз, стащила документы и испарилась. После чего возникла уже в Бежицах в роли специалистки по кадомскому шитью. Работала она на Каменцева, и, возможно, ей удалось разведать тайник матушки Евпраксии, где хранился гримуар. А раз так, значит, нужно было встретиться с, так сказать, боссом? Монахини поодиночке никуда не выходят…

– Так они и работать на кладбище отправлялись парами, – Бекетов усмехнулся.

Да знаю я, что ты и сам догадался и меня поддразниваешь! Но мне нужно всё это проговорить вслух, чтобы услышать, нет ли где фальшивой ноты.

– Угу. Но одно дело, если они отправились в школу отбирать девочек для обучения вышивке, там шаг вправо-влево не сделаешь. А вот работа по уборке и очистке могил… То за водой надо сходить, то мусор выбросить, то ещё что-то сделать в сторонке. Значит, всегда есть возможность переговорить с кем-то, с кем ты в принципе не должна быть знакома. Согласен?

– Согласен! – и в доказательство он крепко меня поцеловал. – Нам с тобой осталось договориться, как обставить встречу с господином, которого ты называешь хозяином «Ролекса».

И мы договорились.

Часть 11. Кода и финал

Двадцать четвёртое декабря, европейский сочельник. День получился насыщенный и в то же время тягучий, словно горячая карамель. Утро я провела в скриптории за работой. Более того, принесла с собой фотокопию той самой фразы из бабушкиного дневника и, посоветовавшись с Евпраксией и под её присмотром, прочитала заклинание. И… ничего не произошло.

Молния не ударила, третий глаз посредине лба или в любом другом месте не открылся, понимать язык птиц я не начала. Настоятельница пожала плечами, больно ткнула меня в лоб указательным пальцем и ушла по своим делам, а я открыла гримуар – и остолбенела. Теперь я понимала тот сложный, нечеловечески для меня сложный язык, которым были написаны его первые страницы! Торопливо начала пролистывать дальше – да! И вот эти строки, написанные по-французски, и латынь, и… что это? греческий? Насыпайте, прочтём.

Так значит, вот какой дар должен был во мне открыться, дар полиглота!

Вот чтобы это помогло понимать технику работы с энергией, так нет. Приходилось прочитывать и тренировать пальцы, язык и голову, чтобы всё увиденное глазами, все буквы не только сложились в слова, но и встали стройными рядами на соответствующую полочку в мозгах. К середине дня, когда эти самые мозги только что не закипали, а в желудке печальным хором звучали рулады, я научилась останавливать кровь (пришлось экспериментировать на собственных пальцах), закрывать раны и снимать боль.

Пока всё это в микромасштабе, сколько там крови из того пальца? И дай мне бог никогда в жизни этим умением не воспользоваться, но всё же лучше знать и уметь.

Выдохнув, я закрыла тетрадь и ласково погладила потрёпанную кожаную обложку и прошептала.

– Спасибо!

Можете смеяться, но обложка потеплела под пальцами.

Дальше мой путь лежал в центр города. Во-первых, нужно зайти в школу и узнать, когда мне поставили дежурство.