— А если он откажется в это верить? — упорствовала Ника, которой было жаль потраченного времени и обидно останавливаться в двух шагах от раскрытия тайны.

Филонов чуть хлопнул ладонью по столу:

— Ника! Я же сказал — если ты хочешь продолжать это расследование, делай это вне редакции. У меня, кроме тебя, штат сотрудников, которым нужно платить зарплату. Если Бальзанов выйдет из себя, он запросто закроет сайт. Кроме того, если ты до сих пор не поняла: ты влезла в дело, в которое влезать тебе не стоило, и тебя любыми способами из этой игры выведут — так понятнее?

— А чего ты ее уговариваешь, Федя? — дожевывая отбивную, сказал Тихонов. — Хочет без башки остаться — ну, попутного ветра, чего? Давай, Никуша, жги. Только, в самом деле, сайт не подставляй. И так уже какие-то трения начались, разговоры разные — мол, инвестор недоволен и все такое. А тут ты с такими разоблачениями. Давай помоги Бальзанову решиться и нас прихлопнуть. Только не рассчитывай, что твой Яблоков, стукач, тебе поможет в будущем — у тебя будет ровно такая же репутация, как у него.

Ника обомлела. Фамилия Яблокова всплыла так неожиданно и в таком неприятном контексте, что она растерялась. Еще тогда, во время задержания на петанке правозащитников за якобы нашедшиеся в их рюкзаках наркотики, она стала подозревать Игоря в чем-то неблаговидном. Очень уж он торопился уйти, очень боялся, что у кого-то возникнет подозрение, что это он предупредил полицию. Более того, он знал человека, подбросившего пакетик с веществом в рюкзак Терещенко. Выходит, Тихонов тоже его подозревает, и Филонов…

А Тихонов продолжал:

— Ведь это Яблоков тебя Феде сосватал?

— Да, но какое отношение…

— Погоди, сейчас я говорю! Он позвонил и попросил взять на работу хорошую журналистку. Честно скажу — я был против, потому что давно знаю, кто такой Игорь Яблоков. Но Федя решил, что мы посмотрим твои материалы. Мы их посмотрели, ты нам подошла. Я надеялся, что ты понятия не имеешь о второй деятельности твоего приятеля, но, смотрю, ошибся.

Этого Ника выдержать уже не могла. Она вскочила и заорала, совершенно не смущаясь того, что ее слышат и официантки, и, наверное, даже повара на кухне:

— Ты совсем сдурел?! Ты меня в чем обвиняешь?! В том, что я что-то сливаю?! А кому?! Кому — я никого здесь вообще не знаю!

— Тихо! — поморщившись, попросил Федор. — Сядь и успокойся, Саня погорячился. Никто ничего такого не имел в виду. Я сказал только, что ты не должна давать инвесторам повода закрыть сайт. А вот эта твоя статья…

— Да как же вы не поймете, что ее никто не собирался ставить?! Как мне вам объяснить?! — Ника мешком рухнула на диван и закрыла руками лицо. — Как вы не понимаете, что сайт ничем не рискует как раз потому, что Бальзанов не собирался выдавать это в эфир?! Он меня нанял для расследования — а не для написания статьи. И я даже понимаю теперь, кто именно ему меня посоветовал — Яблоков, сволочь. Он отлично знал, что я хочу вернуться в журналистику, а тут такой повод. Ведь я не согласилась бы в частном порядке, да и как это объяснить? А так — все просто, вот сайт, ты журналист, вот тема — расследуй. И вы здесь вообще ни при чем. Это я, как глупая рыба, заглотила наживку.

Филонов пересел к ней и обнял за плечи:

— Успокойся. Мы тебя и ценим, как журналиста. Поэтому и предлагаю: забудь об этом, возвращайся в редакцию и начинай писать о той же недвижимости. У тебя ведь свое агентство в Праге — ну, и напиши нам об опыте торговли недвижимостью там. А я пока постараюсь все-таки корпункт организовать. Думаю, так будет безопаснее. Но вот об этом, — он ткнул пальцем в сторону сиротливо лежавшего на краю стола планшета, — забудь совсем.

Ника всхлипнула и кивнула. Она не была согласна с Федором, но решила, что сейчас спорить совершенно не нужно. А дело можно довести до точки и по-тихому, а потом продать статью в любое другое издание — необязательно же в «Русской Галактике» ее публиковать.

— И это… на меня не обижайся, — подал голос Тихонов, уже расправившийся с едой, — ты свой парень, Стахова. Забудь все, что я наговорил, ладно?

— Попробую, — пробормотала она, вытирая глаза.

— Ну, вот и договорились, — подытожил Федор, доставая из кармана смятые купюры. — Пора домой.

Они рассчитались и вышли на улицу. Было уже совсем темно, в окнах домов зажглись огни, там, за стеклами, шла обычная вечерняя жизнь — кто-то ужинал, кто-то смотрел телевизор. На улицу выбрались собаководы — время выгула питомцев. Проводив Тихонова до машины, Ника с Федором пошли в сторону своих домов.

— Ты не обижайся на Саню, Ника, — заговорил Филонов, — он Яблокова давно знает. А Игорь — человек не особенно порядочный, может, ты его с другой стороны знаешь, конечно. А мы — с этой. И провокация та с ребятами — явно его рук дело.

— Тридцать седьмой год просто, — пробормотала Ника.

— Ну, пусть не тридцать седьмой, конечно, но близко. А ты будь осторожнее. Я понимаю — жалко потраченного времени, но поверь — безопаснее остановиться именно сейчас.

— Спасибо…

Они дошли до ее дома, и Федор подождал, пока Ника скроется в подъезде. Она помахала ему рукой и закрыла за собой тяжелую дверь.

Лифт поднимался на этаж бесконечно долго, казалось, что этот подъем никогда не закончится. Когда же дверь открылась и Ника сделала шаг на площадку, чьи-то руки выдернули ее из кабины и отшвырнули в сторону. Нападавший запрыгнул в лифт и нажал кнопку. Ника, больно ударившаяся затылком и плечом о стену, не успела рассмотреть его, заметила только синюю ветровку и натянутый на лоб капюшон. Лифт ушел вниз, а она, с трудом поднявшись, подобрала рюкзак и пошла к двери в блок. На светлой краске, покрывавшей дверь со стороны квартир, она увидела кровавый след — нечеткую пятерню, отпечатавшуюся на эмали. Сердце нехорошо забилось, Ника аккуратно прикрыла дверь и подошла к своей квартире. Подергав ручку, она убедилась, что ее дверь заперта, и нажала кнопку звонка. Однако Дмитрий не торопился открывать, и Ника решила, что он, возможно, в душе и не слышит. Она вставила ключ в замок и отперла дверь. Первое, что она увидела, когда вошла в квартиру, было неподвижно лежащее в коридорчике тело Дмитрия.

Смерть времени не выбирает.

Японская пословица

Наверное, она закричала — Ника совершенно не помнила этого. Очнулась, только когда в квартиру вбежала соседка с мужем и поняла, что стоит на коленях перед распростертым телом Дмитрия и раскачивается туда-сюда. Соседка, мать троих детей, художница Дуся, вечно находившаяся под легким кайфом, сегодня была абсолютно трезва и необычайно собрана и деятельна. Мгновенно оценив ситуацию, она велела мужу вызывать полицию и «Скорую помощь», а сама решительно надавала Нике пощечин, чем окончательно привела последнюю в себя.

— Так, хватит голосить! — сказала Дуся, энергично встряхивая Нику за плечи. — Он живой еще, дышит, просто без сознания — вон крови-то сколько.