– Пусть все невзгоды и терзания Израиля перейдут ко мне на ночь, чтобы люди спали спокойно.

Все невзгоды и терзания переходили к нему; Израиль проводил ночь в покое и облегчении скорбей, а наутро рабби отсылал невзгоды по их адресам. Уверяли даже: "Принимающий на себя страдания искупает грехи всего мира", а также: "Во все годы, когда рабби Эльазар страдал по ночам, не было человека, который умер бы преждевременной смертью".

Не стало рабби Эльазара, и ночи вновь наполнились плачем-терзаниями.

Решил мудрый человек: "Такое и я смогу". Перевел на себя невзгоды Израиля, чтобы народ спал спокойно, но наутро не смог отослать их по адресам. Терзания оставались с ним, и долгие годы он страдал от непрестанной зубной боли.

Спросили в дни позабытые: "Какое у нас время на дворе?" Ответил Полный милосердия: "Теперь утро и теперь ночь. Утро для праведника‚ ночь для злодея".

Время отмаливать старость.

Повторяли не раз: "Человеку следует молиться за старость свою: чтобы глаза видели, ноги ходили, рот принимал пищу". А рабби Шимон бар Халафта говорил в преклонные свои годы: "Маленькое стало высоким, близкое далеким, вместо двух теперь три, а мои желания покинули меня".

Что это означает? Препятствия, которые человек с легкостью перешагивал в молодости, становятся для него чересчур высокими, расстояния к старости увеличиваются, передвигается он, опираясь на палку, – о желаниях и говорить нечего. Не случайно существует поговорка о немощном человеке, который ходит, согнувшись, будто что-то высматривает на земле: "Ищет то, чего не терял".

Восемнадцатый век. Польша. Рабби Яаков Ицхак из Пшисухи повстречал рабби Исраэля из Козениц и сказал со вздохом:

– Он выглядит как старый ангел, если только ангелы могут стареть. Мы представляем себе, что у ангелов на лице гладкая кожа, но те, кого посылают на землю, выглядят иначе. Ведь они разделяют наши горести, и от этого у них появляются морщины, как у рабби Исраэля из Козениц.

Сокращают человеческую жизнь зависть, алчность и честолюбие. Старят мужчину страх‚ огорчения из-за детей‚ злая жена и война. Избавляются от адовых мук страдавшие от голода, мучительной болезни и злообразной жены (а от злообразного мужа?).

Указано для исполнения с давних времен (рекомендовано даже в израильском транспорте): "Перед сединой вставай".

"ПРОСНИСЬ, МОЕ СЧАСТЬЕ!"

Еще одно авторское отступление.

"Беда притягивает к себе беду.

Несчастье тянет за собой несчастье.

Жил на свете Айзик-бедолага‚ Айзик "Снятый с петли"‚ и добра в доме – две потерянные пуговицы. Скопил Айзик денежку‚ с трудом и за долгие сроки‚ пошел к сапожнику и говорит:

– Видишь эти драные башмаки? Видишь этот гривенник? Поставь новые подметки‚ подбей-подлатай где надо – и монета твоя.

Сапожник знал свое дело‚ сапожник подбил-подлатал: не жмет‚ не давит‚ и Айзик-бедолага пошагал на поиски своего счастья. Пнями-лесами‚ мхами-болотами‚ осыпями-завалами. Не день шел‚ не месяц: каблуки истоптал‚ одежды истер‚ мозоли на ногах намял. Приходит – а оно лежит под деревом‚ его счастье‚ похрапывает в тенечке: пухлое‚ румяное‚ отъевшееся‚ и за щекой запасы еды‚ как у хомяка. Закричал Айзик в великой радости:

– Счастье‚ мое счастье! Вот я тебя нашел!

А оно не слышит.

– Вставай‚ мое счастье‚ просыпайся поскорее!

Храпит – не добудишься.

– Ой мне! – зарыдал Айзик "Снятый с петли". – Дети мои раздетые‚ жена голодная! Проснись‚ мое счастье! Помоги! Выдели хоть что-нибудь...

Шелохнулось его румяное счастье‚ закряхтело без удовольствия‚ глаз не открывая, порылось без охоты в кармане‚ протянуло затертый гривенник и снова захрапело. Взял Айзик монету и тем же путем пошагал домой. Не день шел‚ не месяц – и сразу к сапожнику:

– Видишь эти драные башмаки? Видишь этот гривенник? Поставь новые подметки‚ подбей-подлатай – и монета твоя.

Сделал сапожник свою работу‚ стали башмаки как новые: не жмут‚ не давят‚ и можно снова отправляться в путь. На поиски счастья..."

Говорил мудрый рабби: "Если бы нам позволили повесить свои горести на гвоздик, а потом разрешили бы взять на выбор, какие кому понравятся, то каждый снял бы с гвоздика прежние свои горести, которые привычнее чужих".

Краткая поучительная история из наследия прадедов.

В одном местечке, в одном крохотном местечке Украины или Белоруссии жил бедный еврей. Он много работал, он тяжело работал с утра до ночи, чтобы прокормить семью, но всегда находил время сходить в лес, нарубить дров, принести их в синагогу, чтобы там было тепло даже в самый трескучий мороз. Однажды раввин сказал ему:

– Гершеле, ты хороший еврей. Ты добрый, богобоязненный еврей и, когда умрешь, непременно попадешь в рай.

– В рай – это хорошо, – согласился Гершеле. – А что я буду там делать?

– Ты будешь сидеть на золотом стуле, – объяснил раввин, – слушать речи праведников.

– А где будет моя жена? – спросил Гершеле. – Где будет моя Рохеле?

– Твоя жена будет сидеть у твоих ног и тоже слушать праведников.

Так сказал раввин, который знал всё.

Ночью Гершеле не мог заснуть и думал, думал, думал… Как же так? Его жена мучилась вместе с ним всю жизнь, вместе страдали долгие годы, но после смерти он будет сидеть на золотом стуле, а Рохеле – на полу, у его ног? Где же справедливость?

Гершеле вздыхал, ворочался с боку на бок и посреди ночи придумал, что надо сделать. Он разбудил Рохеле и сказал:

– Знаешь что? Есть выход. Ты худая, я тоже худой… Не беспокойся, Рохеле, я подвинусь, и мы уместимся с тобой на одном стуле.

Из еврейской народной песни на языке идиш "Унтер бэрг флиен тойбн порн":

За горами, за долами

Голуби летели,

Голуби летели.

Еще радость не пришла,

Годы улетели.

Еще радость не пришла,

Годы улетели…

СМЕРТЬ

Говорил царь Шломо: "…Ибо уходит человек в вечный дом свой, а плакальщики кружат на площади… И прах возвратится в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его…"

Мидраш разъясняет: в создании человека участвуют трое – мужчина, женщина и Всевышний. От мужчины и женщины новорожденный получает "мозг, кости и жилы, кожу, плоть и кровь", а от Всевышнего – "дух, душу, черты лица, зрение, слух, дар речи, понимание и разум".

И далее: "Когда приходит час кончины человека, Господь берет Свою долю, а долю родителей кладет перед ними, и отец с матерью плачут. Говорит им Господь: "Что вы плачете? Разве Я взял что-нибудь ваше? Я взял только Свое". Они же отвечают Ему: "Владыка мира! Пока Твоя доля была смешана с нашей, наша доля оставалась неподвластной тлену, а ныне, когда Ты изъял Свою долю, наша лежит, подверженная разложению".