Мэр покачал головой и злобно улыбнулся.

–Если бы родители по-настоящему любили тебя, Эмма, они бы следовали правилам,– произнёс он.– Они остались бы здесь, и держали рот на замке́, и делали то, что велят лидеры. И верили бы в то, во что лидеры велят верить. Твой отец был бы жив, если бы подчинился.

Эмме многое хотелось сказать мэру. Например, «Тогда моего папу замучила бы совесть!». Или «Вы ничего не знаете о любви, правде, справедливости и честности!». Или «Вы хоть сами себе верите?».

Но вдруг она заметила, что вокруг стало тихо. До сих пор она старалась не обращать внимания на гул гигантского экрана на стадионе. Но теперь стояла тишина.

На мгновение всё словно повисло в воздухе. Тишина ждала, когда её заполнят. А потом на стадионе послышался шум – но не из динамиков, которые обращались с одним и тем же сообщением ко всем присутствующим. Это были десятки, сотни, тысячи голосов, которые говорили одновременно…

Мэр поджал губы.

–Это сделал я,– сказал он.– Теперь, когда я вернулся, мы можем перейти к новым методам…

–Вы врёте,– перебила Эмма, а Кона воскликнула:

–Какая чушь!

Мэр повернулся к людям в тёмно-синей форме, которые выходили из туннеля у него за спиной.

–Охрана!– крикнул он.– Арестуйте этих девчонок! А потом и всех на стадионе!

Финн, Чез и обе Ланы устремились вслед за Рокки. Но на полпути гигантский экран вдруг замолчал.

–Что случилось?– спросил Финн.

Лана улыбнулась, и от этого её лицо преобразилось. Не будь они одеты по-разному – Лана в зелёном, другая Лана в фиолетовом,– Финн бы вообще их не отличил. Теперь они обе держались уверенно и решительно.

–Люди перестали обращать внимание на экран,– сказала Лана,– потому что они разговаривают со своими двойниками.

–Лана мне это объяснила,– добавила другая Лана.– Телевизоры становились всё могущественнее, потому что их смотрело всё больше народу. А теперь, когда люди от них оторвались…

–…Все телевизоры, в том числе и этот экран, выключились,– договорил Чез и со страхом посмотрел в сторону «Часов с кукушкой».– Значит, мэр тоже стал слабее?

–Надеюсь!– воскликнула Лана и улыбнулась ещё шире.

«И я надеюсь…»– подумал Финн.

Они спустились с лестницы и присоединились к толпе.

Двойников из лучшего мира можно было безошибочно отличить в каждой паре. Подросток в пляжных шортах, а не его собеседник в потрёпанном сером спортивном костюме. Девушка с розовыми волосами, а не та, что сутулилась и закрывала лицо капюшоном. Старик в футболке с надписью «Я ещё о-го-го!», а не тот, что сидел на земле, обхватив руками колени…

Финн видел врачей в халатах, байкеров в кожаных куртках. Мужчину в свитере с надписью «Гордый отец-одиночка». Женщину с шаром для боулинга в руках. Пожарного. Людей с загорелой и белой кожей… Они бросили всё и пришли на помощь своим двойникам, как только получили полный набор монет.

До Финна доносились обрывки разговоров:

–…и тогда я решил изучать философию, потому что мне стало интересно…

–…я подумала, что учить пятиклашек так весело…

–…я всегда мечтал открыть своё дело…

–…все твердили, что у меня ничего не получится, а я…

Это говорили люди из хорошего мира. А те, что казались нервными и запуганными, отвечали:

–…самый грустный день в моей жизни…

–…если бы только мне хватило смелости…

–…я страшно жалею…

Чем глубже Финн заходил в толпу, тем чаще слышал фразу, которую повторяли обитатели ужасного мира: «Значит, так было можно?!»

–Как тебе это удалось? Мне казалось, ничего нельзя изменить…

–Значит, и у меня бы получилось?

–Это и сейчас можно?

Финн повернулся и потянул Лану за руку.

–Это нечестно!– сказал он.– Двойники внушают людям из вашего мира, что измениться очень просто: взять и стать такими же, как они! Но у тебя не было таких возможностей, как у другой Ланы. Ты не могла поступать как она! Потому что жила в другом мире!

На самом деле он думал не про обеих Лан. Финн думал про маму и миссис Густано, про свою семью и про семью Рокки.

Они жили совершенно по-разному, и не только потому, что его мама и миссис Густано вышли замуж за разных мужчин. Грейстоунам всегда грозила опасность, им постоянно приходилось принимать непростые решения, хотя Финн, Эмма и Чез ничего не подозревали.

С Густано ничего бы не случилось, не будь миссис Густано маминым двойником.

Обе Ланы посмотрели друг на друга и улыбнулись.

–Финн,– сказала Лана,– я и не ожидаю, что стану такой же, как мой двойник. Но мне полезно узнать, как она живёт. И я рада, что мы понимаем друг друга. Значит, я могу выяснить, какие варианты есть и у меня. Я верю, что могу измениться сама и изменить мой мир. Пусть даже это будет непросто.

Другая Лана протянула палочку, которую склеила из присланных ей монеток.

–Теперь история Ланы будет зависеть от неё,– произнесла она.– Но и до сих пор в её историях было больше надежд на будущее, чем сожалений о прошлом. История не заканчивается, пока человек жив.

–Она не заканчивается и после смерти,– заметил Чез и указал на столпившихся вокруг людей.– Все они пришли сюда с помощью монет. Благодаря тому, что придумали восемь лет назад мама, папа и Джина. Папа и Джина погибли и не узнали, что у них всё получилось. А мама восемь лет думала, что ничего не вышло.

–Лана и все эти люди не дали умереть мечте ваших родителей,– сказала другая Лана и с восхищением посмотрела на своего двойника.– Мне в жизни не приходилось вести себя так храбро, но… я надеюсь, что смогла бы. Надеюсь, что смогу.

«Значит, дело не в том, что люди из плохого мира учатся у людей из хорошего,– подумал Финн.– Они учатся и друг у друга». Он уже сомневался, что может отличить людей из разных миров. Надежда и радость захлестнули его. Столько раз испытывая страх в этом мире, сейчас Финн будто купался в радости.

А потом он услышал крики на краю стадиона. Знакомый голос ревел в рупор или в микрофон:

–Перекройте все входы! Арестуйте всех!

Это был мэр. Который вовсе не утратил своей власти.

«Беги!– подумал Чез.– Спасай Финна и Лану, пока не перекрыли выходы! Да, но как я теперь доберусь до Рокки и Гуса, Эммы и Коны, другой Натали и судьи Моралес?»