— О чём ты говоришь?

— Я видел тебя, Гвендолин!

— Что-что? Когда это ты меня видел?

— Вчера, во время утреннего прыжка. Мне нужно было выполнить одно маленькое поручение, но только я сделал пару шагов, как передо мной возникла ты, словно мираж. Ты посмотрела на меня и улыбнулась, будто радуясь встрече. А потом ты повернулась на каблуках и исчезла за углом.

— Когда это случилось? — я так удивилась, что на секунду даже перестала плакать.

Гидеон будто бы не услышал моего вопроса.

— Но когда я завернул за этот поворот, кто-то огрел меня по голове, поэтому я был не в состоянии спрашивать тебя, что к чему.

— Ты хочешь сказать, что я… что тебя ударила я? — слёзы снова заструились по моим щекам.

— Нет, — сказал Гидеон, — в это мне не очень-то верится. В руках у тебя ничего не было, потом, я сомневаюсь, что ты могла бы ударить так сильно. Нет, ты просто заманила меня за угол, потому что там меня поджидал кто-то другой.

Исключено. Совершенно исключено.

— Я бы такого никогда не сделала, — выдавила я из себя более-менее вразумительно. — Никогда!

— Я тоже немного удивился, — быстро сказал Гидеон. — Я-то думал, что мы с тобой… друзья. Но вчера вечером ты вернулась с элапсации, и от тебя пахло сигаретами, тогда-то я и заподозрил, что ты могла обманывать меня всё это время. А сейчас — дай мне ключ!

Я провела руками по щекам. Но на глаза наворачивались всё новые и новые слезинки, остановить их было выше моих сил. Я попыталась подавить всхлип, и показалась себе ещё более жалкой.

— Если это действительно так, почему ты сказал остальным, что не видел, кто именно на тебя напал?

— Потому что это правда. Я действительно не видел, кто это сделал.

— Но ты ничего не сказал им обо мне. Почему?

— Потому что мистер Джордж всегда казался мне… Ты что, плачешь? — он направил фонарик на меня, я зажмурилась от яркого света, наверное, вид у меня сейчас был как у испуганного бурундука. И зачем я только красилась тушью сегодня утром?

— Гвендолин… — Гидеон выключил фонарик.

Что он намерен делать теперь? Обыскивать меня в темноте?

— Уходи, — всхлипывая, пробормотала я. — Нет у меня при себе никакого ключа, клянусь. И кого бы ты там не видел, это точно была не я. Я бы такого никогда не сделала. Я никогда, никогда бы не допустила, чтобы кто-нибудь причинил тебе боль.

Было абсолютно темно, но я чувствовала, что Гидеон стоит прямо напротив меня. Его тело просто излучало тепло, которое разливалось по тёмной холодной комнате. Он погладил меня по щеке, я вздрогнула и резко убрала его руку.

— Мне жаль, — прошептал он. — Гвен, я…

В его голосе мне послышалась беспомощность, но я была слишком расстроена, чтобы злорадствовать по этому поводу.

Сколько времени мы так стояли, даже не представляю. Слёзы всё так же продолжали катиться по моим щекам.

Что делал он — я не видела.

В какой-то момент Гидеон снова включил фонарик, кашлянул и посветил на свои часы.

— До прыжка осталось три минуты, — сказал он деловым тоном. — Тебе придётся выйти из угла, иначе приземлишься на сундук, — он подошёл к дивану и водрузил на место подушки.

— Понимаешь, мистер Джордж всегда казался мне самым человечным. Я считал, что могу довериться ему в любой ситуации.

— Но мистер Джордж здесь действительно ни при чём, — сказала я, с опаской выбираясь из угла. — Всё было совсем по-другому, — тыльной стороной ладони я утёрла слёзы. Лучше уж расскажу ему правду, чем он будет подозревать в чём-то бедного мистера Джорджа. — Когда я в первый раз попала в этот подвал одна, я случайно встретила здесь дедушку, — ладно, может, то будет не совсем вся правда. — Он пришёл за вином… хотя сейчас-то какая разница. Это была удивительная встреча, прежде всего потому, что мы каким-то образом узнали друг друга. Он спрятал в комнате ключ и пароль, чтобы мы смогли увидеться, когда я появлюсь здесь в следующий раз. Поэтому вчера, то есть, в 1956-ом, я назвалась Вайолет Пурпельплюм, чтобы встретиться с дедушкой! Он умер несколько лет назад, и мне ужасно его не хватает. Неужели ты не поступил бы точно так же, окажись ты на моём месте? Это была такая встреча… — я запнулась.

Гидеон молчал. Я вглядывалась в темноте в его силуэт и ждала.

— А мистер Джордж? К тому времени он был уже ассистентом твоего дедушки, — сказал он наконец.

— Мы действительно увиделись на несколько минут, но дедушка представил меня своей кузиной Хейзл. Он наверняка давно уже забыл об этой встрече. Ведь для него она была не более чем мимолётным знакомством, которое произошло пятьдесят пять лет тому назад, — я положила ладонь себе на живот. — Мне кажется…

— Да, — сказал Гидеон. Он протянул мне руку, но потом передумал. — Сейчас начнётся, — вяло проговорил он. — Подойди ко мне ещё на пару шагов.

Комната завертелась, затем из слабого и мерцающего свет превратился в очень яркий, а потом я услышала голос мистера Уитмена:

— Вот и вы.

Гидеон положил фонарик на стол и бегло взглянул на меня. Может, мне просто показалось, но на этот раз в его взгляде было сочувствие. Я ещё раз украдкой провела рукой по лицу, но мистер Уитмен всё равно заметил, что я плакала. Кроме него в комнате никого не было. Химериус, наверное, давно уже улетел, ему такая компания, очевидно, показалась ужасно скучной.

— Как ты, Гвендолин? — спросил мистер Уитмен своим проникновенно-доверительным тоном педагога. — Что-то случилось? — Если бы я не знала его уже несколько лет, я бы, наверное, попыталась снова разреветься и надавить на жалость. (Проти-и-и-ивный Гидеон! Он меня расстро-о-о-о-ил!) Но с мистером Уитменом такой номер не пройдёт. На прошлой неделе этим же точно тоном он выпытывал у нас, кто нарисовал на доске карикатуру на миссис Каунтер. «Да у этого художника настоящий талант», — сказал он и весело улыбнулся.

Тотчас Синтия (кто же ещё!) выболтала ему, что это сделала Пегги. Мистер Уитмен тут же перестал улыбаться и написал Пегги выговор в журнал. «У тебя действительно настоящий талант, это правда. Такой талант притягивать неприятности надо ещё поискать», — сказал он, захлопнув классный журнал.

— Что с тобой? — обратился он ко мне и доверительно улыбнулся. Но меня не проведёшь.

— Это была крыса, — пробормотала я. — Вы уверяли, что там их нет… А потом лампочка перегорела, а вы не дали мне с собой фонарик. Я была там совершенно одна, в темноте, с этими противными крысами, — я чуть было не закончила эту тираду чем-то вроде «Я всё маме расскажу!», но в последний момент сдержалась.

Мистер Уитмен смутился.

— Мне очень жаль, — сказал он. — В следующий раз мы постараемся это предусмотреть, — тут снова включился его учительский тон. — Сейчас тебя отвезут домой. Советую пораньше лечь спать, Гвендолин, потому что завтра тебя ждёт непростой день.