— Я провожу её к машине, — сказал Гидеон и взял со стола чёрную повязку. — А где мистер Джордж?

— На совещании, — нахмурившись, ответил мистер Уитмен. — Гидеон, мне кажется, тебе стоит подумать о своём поведении, о твоём стиле общения со старшими. Мы на многое смотрим сквозь пальцы, потому что понимаем, что тебе сейчас приходится нелегко, но к членам Внутреннего Круга следовало бы проявлять большее уважение.

Гидеон даже бровью не повёл, выражение его лица осталось прежним. Он вежливо ответил:

— Вы совершенно правы, мистер Уитмен. Я очень сожалею о том, как вёл себя сегодня, — он протянул мне руку. — Пойдём?

Я сразу же инстинктивно потянулась к его руке. В моей душе при этом разыгралась целая буря эмоций, которая опять выбила меня из равновесия. Слёзы уже были готовы снова брызнуть из глаз.

— До свидания, — сказала я мистеру Уитмену, уставившись при этом в пол.

Гидеон распахнул дверь.

— До завтра, — сказал мистер Уитмен. — Не забывайте, для каждого из вас лучшей подготовкой станет полноценный ночной отдых.

Дверь за нами закрылась.

— Ой, бедненькая, совсем одна с противной крысой в тёмном подвале, — сказал Гидеон и улыбнулся.

Его поведение никак не укладывалось у меня в голове. Два дня подряд он едва удостаивал меня холодного взгляда, а за последние несколько часов эти взгляды стали такими пронзительно-ледяными, что я чуть не окаменела, как маленький зверёк в лютую стужу.

А теперь?

Он беззаботно шутит, будто между нами всё снова как прежде! Может, в душе Гидеон страшный садист, и ему становится по-настоящему весело только после того, как он понимает, что причинил мне боль?

— Завяжешь мне глаза?

Я ещё не пришла в себя настолько, чтобы воспринимать его глупые шутки, не заметить этого было невозможно.

Гидеон пожал плечами.

— Сдаётся мне, ты и так неплохо знаешь дорогу. Поэтому повязка тебе сегодня ни к чему. Пойдём, — он опять дружелюбно улыбнулся.

Я в первый раз увидела, как выглядят эти подземные коридоры в нашем времени. Здесь было чисто, на стенах висели светильники, некоторые из них со встроенным фотоэлементом, реагировавшим на движение. Все коридоры были чистыми и светлыми.

— Впечатляет, правда? — спросил Гидеон. — Все проходы, которые ведут наружу, оснащены сигнализацией и специальными механизмами, сегодня здесь надёжно, как в банковском сейфе. Но всё это оборудование появилось сравнительно недавно — в семидесятых годах, до этого можно было беспрепятственно пробираться отсюда хоть в другую часть Лондона.

— Мне-то какая разница, — пробурчала я.

— Хорошо, давай поговорим о чём-нибудь другом. Например, о чём? Предлагай!

— Ни о чём, — как он мог вести себя, словно бы ничего не случилось? Эти его улыбочки и непринуждённый тон ни на шутку меня рассердили. Я зашагала быстрее, и хотя губы мои были крепко сжаты, слова всё равно вырвались наружу:

— Я так не могу, Гидеон! Не могу понять твоего поведения, когда ты то целуешь меня, то ведёшь себя так, будто я тебе ненавистна.

Гидеон замолчал.

— Мне бы тоже больше хотелось всё время целовать тебя, чем ненавидеть, — сказал он немного погодя. — Но с тобой это так непросто.

— Я тебе ничего не сделала, — сказала я.

Он остановился.

— Ах, Гвендолин, неужели ты всерьёз думаешь, что я поверил в твою историю с дедушкой? Будто он совершенно случайно зашёл в тот же самый подвал, в который ты как раз прибыла на элапсацию! Это такая же случайность, как и появление Люси и Пола у леди Тилни. Или появление этих мужчин в Гайд-парке.

— Ага, точно, это я их туда позвала, потому что у меня всегда руки чесались проткнуть кого-нибудь шпагой. А ещё мне всегда хотелось посмотреть на кого-то, кому откромсали половину лица! — прошипела я.

— Что и почему ты совершишь в будущем…

— Ай, заткнись! — возмущённо выкрикнула я. — Мне уже все эти разговоры в печёнках сидят! С прошлого понедельника моя жизнь превратилась в кошмарный сон, который всё никак не закончится. Когда мне кажется, что я проснулась, я понимаю, что всё ещё сплю. Мою голову разрывают тысячи вопросов, на которые никто не хочет отвечать, и все ждут, что я буду из кожи вон лезть, чтобы сделать что-то, о чём я понятия не имею! — я снова пошла вперёд, всё ускоряя темп, теперь я почти бежала, но Гидеон без особых усилий следовал рядом со мной. На лестнице было пусто. Никто не стремился узнать у нас пароль дня. Да и зачем, если все входы и выходы защищены надёжнее, чем в Форт Ноксе?[28]Перескакивая через ступеньки, я побежала по лестнице. — Никто не удосужился спросить меня, хочу ли я вообще во всём этом участвовать. Я должна иметь дело с сумасшедшим учителем танцев, который постоянно обзывается и кричит. А любезная кузиночка, так уж и быть, покажет мне, что она умеет, но мне этому всё равно в жизни не научиться. А ты… ты…

Гидеон покачал головой.

— Эй, попробуй хоть на минутку поставить себя на моё место! — теперь, кажется, он тоже рассердился. — Мне тоже приходится несладко! А как бы ты себя вела, интересно, с человеком, который через некоторое время прикажет ударить тебя по голове? Не очень-то верю, что ты бы потом верила в мою невиновность и хотела бы со мной заводить какие-то отношения, правда?

— Я и так этого не хочу! — резко сказала я. — Знаешь, что? Кажется, я начинаю постепенно осознавать, что действительно не прочь огреть тебя по голове чем-нибудь тяжёлым.

— Ну и пожалуйста, — сказал Гидеон и снова улыбнулся.

В ответ я лишь яростно засопела. Мы как раз проходили мимо ателье мадам Россини. Из-под двери в коридор сочился яркий свет. Наверное, она всё ещё работала над нашими костюмами.

Гидеон кашлянул.

— Я уже извинился, и могу сделать это ещё раз. А теперь давай поговорим нормально, ладно?

Нормально! Ой, держите меня.

— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? — спросил он, снова переключаясь на свой дружелюбный и бесхитростный тон.

— Я, конечно же, потренируюсь танцевать менуэт, а перед сном постараюсь составить несколько предложений, не употребляя при этом слов «таймер», «тренинг» и «трансплантация сердечной мышцы», — едко ответила я. — А ты?

Гидеон посмотрел на часы.

— А я встречусь с Шарлоттой и моим братом и… посмотрим… Сегодня ведь выходной.

Да, конечно. Пусть смотрит себе сколько влезет, с меня довольно.

— Спасибо, что проводил, — сказала я, стараясь проявить всё своё хладнокровие. — Отсюда я сама справлюсь.

— Мне всё равно по пути, — сказал Гидеон. — Перестань так бежать. Мне нельзя напрягаться — предписание доктора Уайта.