– Хорошо, а как вообще обстановка?

– Сами мы сейчас мало что видим и понимаем, поскольку противник заглушил даже мобильную связь, а те же американцы информацией делятся неохотно и не всей. По имеющимся у нас довольно разноречивым данным, русские, похоже, начали переброску транспортными самолетами на взлетную полосу старого военного аэродрома в Tiraspol крупных подкреплений, главным образом из Крыма. Так что теперь возможно появление против вас не только старой бронетехники «сепаратистов», но и регулярных частей русских, в частности их парашютистов со всем штатным оснащением…

– Н-да, перспектива невеселая. И что делать, если мы все же встретимся с русскими на поле боя?

– Если бы я знал… Сами знаете, что Россия ядерная держава, которая может неадекватно отреагировать на любые наши действия, особенно после сегодняшнего…

– Капитан, но ведь мы тоже ядерная держава! – вякнул Бетанкур, как всякий истинный француз, которому слегка прищемили его национальную гордость…

Капитан Гаррель при этом посмотрел на него снизу вверх, как на чокнутого или обделавшегося ребенка.

– Вот именно, что «тоже», – вздохнул он и добавил: – Коллега, если, не дай бог, нарветесь на русских, постарайтесь ни в коем случае не вступать с ними в бой. Париж ясно дал понять, что с политической точки зрения это будет совершенно неоправданный риск, избиратели их не поймут, а это, знаете ли, чревато. Им же там, на самом верху, рейтинги важнее, чем наши с вами жизни…

– Легко сказать, – невесело усмехнулся Бетанкур.

– Удачи, коллега! – Гаррель козырнул, давая понять, что разговор окончен и, сунув в зубы электронную сигарету, забрался в свой броневик. Маленький VBL, едва не опрокинувшись на ухабах, развернулся и на большой скорости рванул обратно, в сторону Кишинева.

Между тем, хотя стрельба впереди продолжалась вплоть до ночи, ничего кардинально не изменилось. Русские самолеты все так же летали прямо над головой, иногда до Бетанкура долетали отдаленные звуки бомбовых разрывов.

Уже в сумерках опять появился этот, слегка похожий своим гладким черепом на Брюса Уиллиса, румынский майор, который попросил Бетанкура выделить один «Леклерк» для поддержки их танков и мотопехоты, которые собирались провести разведку боем в сторону тех самых Novie Aneni. Дескать, румынские танкисты после последних событий сильно нервничают, а так они лично увидят поддержку союзников «живьем», североатлантическое боевое содружество в действии и так далее. Поскольку особого подвоха в этой просьбе не было, Бетанкур собрал своих командиров экипажей и спросил: «Господа, у кого есть желание слегка размяться, пощекотать нервы, а возможно, и немного пострелять?» После короткого обсуждения данного вопроса с остальными членами экипажа за румынами направился экипаж сержанта Жана Тонта, вызвавшегося на это абсолютно добровольно – сержант безумно обожал разные танковые игры-стрелялки и, видимо, хотел применить полученные навыки на реальном поле боя. При этом его танк был из числа тех машин, у которых были неисправны ТИУС и бортовая ЭВМ, однако наводить и стрелять в ручном режиме экипаж вполне был способен.

В общем, здоровенный, похожий на огромный ящик, поверх которого поставили другой ящик размером чуть поменьше, «Леклерк» сержанта взревел двигателем и двинулся по дороге вслед за пятью румынскими танками и несколькими БТР, действительно внушая уважение хотя бы одним своим внешним видом.

Минут через десять-пятнадцать после того как колонна ушла, где-то возле Novie Aneni началась сумасшедшая стрельба, в общем фоне которой слышались и глухие выстрелы танковых пушек. Правда, орудия «Леклерка» почему-то слышно не было. Примерно через полчаса стрельба постепенно стихла, но ни румынские «Бизонулы», ни французский «Леклерк» на исходные позиции почему-то так и не вернулись, как, впрочем, и мотопехота. И пожаров в той стороне, куда они ушли, похоже, прибавилось.

Бетанкур не на шутку встревожился за экипаж Тонта, но румыны не смогли ему толком ничего сказать по этому поводу, тем более что знакомый бритый майор тоже куда-то пропал…

Уже под утро 19 июня появившиеся возле «Леклерков» румынские офицеры сказали Бетанкуру, что им наконец приказали организованно отходить из Молдовы в Румынию, поскольку «конфликт предполагается разрешить дипломатическим путем». Но главные мосты через пограничную реку Prut уничтожены, а колонны на марше нещадно утюжит русская авиация. К тому же в небе вроде бы появились чужие (а если точнее – русские) БПЛА. Якобы Бухарест решает вопрос об отходе без техники, налегке, но окончательное решение об этом пока не принято.

Для капитана Бетанкура в этой информации не было ничего нового, а на вопрос, что же стало с экипажем сержанта Тонта, румыны по-прежнему ничего не ответили. Зато на одном русском интернет-ресурсе (их сегмент Всемирной паутины здесь работал, иногда и избирательно) капитан неожиданно узрел свежие кадры, где в сумерках некие личности в камуфляже (по всей видимости, те самые «сепаратисты») сначала поджигали из РПГ и ПТУРов среди каких-то садов румынские танки и БТР, а затем подбивали из нескольких ПТРК одинокий «Леклерк», который замирал на месте и загорался. При этом из танка никто не вылез, а считавшаяся абсолютно несгораемой капроновая маскировочная сеть, которой был обтянут «Леклерк», горела словно бумажная, а «сепаратисты» бурно выражали на камеру радость по поводу этого своего успеха. После этого незавидная судьба сержанта Тонта и его экипажа стала более чем очевидной, но больше всего капитана Бетнакура напугало вовсе не это. Получалось, что он только что видел, как в этой жуткой дыре эти «пророссийские непонятно кто» (а ведь румыны все время говорили французам, что у непризнанной ПМР нет никакой армии, а есть только банды, именуемые «ополчением») уничтожили из-за кустов самый современный (если считать по дате поступления на вооружение), самый защищенный (по крайней мере так писали в рекламных проспектах концерна GIAT), самый дорогой и прочее, прочее, прочее танк НАТО с помощью всего-навсего каких-то ПТУРов, может быть, даже и вполне современных, но все равно стоивших в сотни раз дешевле погибшего «Леклерка». Глубоко задумываться на данную тему Бетанкур не стал (были другие дела), но все равно от осознания этого упрямого факта ему стало очень неуютно, и он отправился к румынам за автотранспортом на случай «экстренной эвакуации».

Никогда бы я, майор Романов, не подумал, что меня с вверенным подразделением занесет еще и сюда. Однако у нас сейчас все-таки идут войны электронной эпохи хай-тек, нынче здесь, завтра там, вчера были балтийские берега с тамошними шпротоловами, а нынче уже Черное море и фруктовые сады Молдавии, а если точнее – Приднестровья.

Спроси любого нынешнего школьника с типичным «оперативно-клиповым мышлением», хоть полного обалдуя, хоть круглого отличника (хотя велика ли сейчас разница между первым и вторым?) – что такое эта Молдова? Навскидку он точно ничего не вспомнит, ну а если успеет залезть в Сеть, то прочитает, путаясь, сбиваясь и перевирая буквы, пару строк, все равно ничего не поняв. Нет, то есть старшее поколение вроде меня, из тех, кто пусть и в юном возрасте, но все-таки успел застать СССР, еще помнит, что это бывшая Молдавская АССР. Применительно к новейшим временам это государственное образование у большинства россиян ассоциируется, в основном, с немытыми строителями-гастарбайтерами, разговаривающими на непонятном «гыр-гыр-гыр» (как выразился один мой приятель, какое-то время трудившийся на ниве строительного бизнеса), которые иногда строили и продолжают строить еще более косо и криво, чем какие-нибудь таджики. Нет, ну то есть раньше, очень давно, когда я еще совсем маленький был, мужики, включая моего покойного папулю, помнится, тамошнее вино и коньяки сильно хвалили.