Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так моя докторша вдруг такая внимательная стала: и осматривает меня, и
расспрашивает участливо, а сама глаз от пакета не отрывает…
Мой старый друг, обладающий столь ценным системным подходом к своим болезням, недавно поделился сокровенным: что смерти он совершенно не боится, но вот умереть
рано — ни за что не хочет, ведь тогда насмешит всех близких, знающих о его десяти
тетрадках. Какая чепуха, правда?
Когда-то в молодости, хитро улыбаясь, Вася поведал мне немудреный жизненный прием.
— Хочешь знать, что о тебе думают другие, притворись, что плохо слышишь. Жалуйся на
плохой слух, постоянно переспрашивай, вроде ты чего-то не расслышал, и через самое
короткое время все начнут говорить, в том числе и о тебе, не обращая внимания на твое
присутствие, то есть довольно откровенно. Поверь, услышишь много интересного. По
крайней мере, не будешь заблуждаться, кто твой друг, а кто — враг. Вот моего батю все
считают глухим, а он, молодец, всегда знает, кто и как к нему относится.
Я этот разговор запомнил, а Вася видимо забыл. И когда со временем он стал все чаще
переспрашивать, невольно вспоминал его дружеский совет и смеялся в душе. Но прошли
годы, и он действительно стал терять слух. Такое в старости со многими случается. Вот
мне недавно рассказали смешной казус, связанный с его легкой нынешней глухотой
Встречаются на автобусной остановке Василий и Света Лехтер, роскошная дама
пенсионного возраста, учительница, с которой они некогда вместе работали. Зима, промозглая погода, люди, стремясь укрыться от пробирающего насквозь ветра, сбиваются
в небольшую кучку, транспорт как сквозь землю провалился. Светлана явно рада встрече, говорит Васе, что он прекрасно выглядит, коллеги чуть ли не целуются.
Тем не менее, довольный Василий замечает, что у Светланы уставший вид, заботливо
интересуется, не больна ли она. При этом его визави говорит негромко, рассчитывая на
приватный характер встречи, а тугой на ухо Вася, понятное дело, изо всех сил старается, чтобы она его услышала… В общем, слушателями этой содержательной беседы невольно
становятся все ожидающие автобуса.
Такая гласность Свете, похоже, претит, но разве Василия удержишь, если он разойдется?
А автобуса все нет и нет. И что, вы думаете, делает в такой ситуации мой давний друг?
99
Естественно, как человек, усвоивший целый ряд медицинских пособий, тут же пытается
поставить ей точный диагноз.
— Ну, признаки изнурения явно налицо, — начинает он с умным видом размышлять. –
Скажите, быстро ли вы устаете? Много ли потребляете жидкости?
— Даже не знаю, — теряется Света, — устаю я действительно быстро, наверное, это все же
возраст… Ну а воду пью — как когда. Если поем соленого, действительно, многовато…
— Вот-вот, очень может быть — диабет. Кстати, у вас родственники не страдали этой
болезнью? У меня лично — диабет, и все его симптомы я прекрасно знаю.
— Кажется, бабушка болела диабетом, — неохотно припоминает Света. — Но я не думаю, что
у меня эта пакость. Да и сладкое я не люблю с детства.
— Это еще ни о чем не говорит, — компетентно обрывает ее самозваный эскулап. Есть еще
один признак, стопроцентно свойственный этому коварному заболеванию…
— Какой же? — вяло спрашивает расстроенная пенсионерка. Пассажиры с интересом
прислушиваются к их высоко профессиональной беседе.
— Здесь главный показатель — ваше влагалище, — громко говорит он. Толпа тревожно
замирает.
— Как это? — робко лепечет вмиг покрасневшая женщина.
— Очень просто: оно у вас часто зудит?
— Что вы такое говорите? — пытается уйти от прямого ответа бедная Светлана.
— Я спрашиваю: как дела с вашим влагалищем? Часто ли оно у вас чешется? Не бывает ли, что хочется расчесать до крови, вроде началась менструация?
— Я не знаю, вот мой номер, кажется, — облегченно говорит Света и сломя голову бросается
по направлению к так кстати подошедшему автобусу.
— Если зудит влагалище, — громко летит ей вдогонку, — обязательно идите к врачу, на худой
случай, можете позвонить мне домой. Телефон есть в городском справочнике!
… Ходит-бродит по херсонским клиникам пожилой человек в темном старого покроя
плаще и с неизменной палочкой в руках, обидевший меня когда-то до слез своим нелепым
предположением. Мой старый друг Вася Лагин, который с легкой руки своих родителей
остался навсегда «с Суворова один». Хорошо представляю себе, как ненавидят его врачи, как замирает сердце у любого из них, когда он направляется к его кабинету, и как потом
этот эскулап облегченно вздыхает, когда сверхэрудированный пациент проходит мимо.
Десять тетрадей — это вам не шутка…
А может, раз я пишу об этом сейчас, я действительно тогда ему позавидовал?!
==========
Я И ОНИ. ОНИ И Я
Говорят, в жизни каждого мужчины присутствуют, в основном, три женщины: первая, последняя и одна. Имя первой за давностью лет я давно и прочно забыл, единственную –
хочешь — не хочешь, забыть трудно, ну а последняя — сама не даст о себе забыть, на то она, слава Богу, всегда рядом…
Но это — в основном.
На деле же, у меня было немало женщин. Разумеется, меньше, чем мне бы хотелось, но
куда больше, чем я того заслуживал. Я бы не против указать их количество, но не буду, 100
потому что знакомые женщины могут обидеться, что не попали в этот мартиролог, а
мужчины станут врагами от зависти…
Впервые влюбился я в пять лет в детском садике завода Петровского. Зоя Вульфсон –
так звали девочку с пышными ржаными волосами, которая смотрела на меня прямым
взглядом, глаза в глаза, будто задавала вопрос: ты ли это?
Я всемерно хотел показать ей, что да, но не знал, как это сделать. Наши пути
разошлись, когда я пошел в одну школу, а она в другую, потому что какое-то время после
войны мальчики и девочки учились раздельно. Считалось, что это делает юношей более
мужественными.
Впервые овладел я женщиной, когда мне было семнадцать. Имени ее я не помню, потому что никогда не знал его. Уверен, она до сих пор не подозревает не только о нашей
близости, но и, вообще, о моем существовании. Судьба.
Тот день я помню, будто это было вчера. Одесса, лето, жара, битком набитый
троллейбус и полная женщина впереди, к которой меня прижимает людская масса. От нее
остро пахнет потом и дешевыми духами. Из декольте выглядывает несвежая бретелька
лифчика. Моя нижняя половина, буквально, впивается в ее бесчувственный зад.
Почему я говорю: бесчувственный? Потому что, если бы она ощутила, что у меня
делается внизу, и заметила мои бесплодные попытки отстраниться, то возможно, сделала