– И ваша учительница Наталья Викторовна тоже была первоклашкой! – сказал я.

Мне послышалось, что на Камчатке, как в мое время называли последние парты, кто-то хмыкнул: «Ну, дед заврался…» Я стерпел.

Мне кажется, что с детьми в таком возрасте лучше всего вести разговор с помощью картинок, и потому взял с собой несколько портретов. Рассказал кратко о том, что такое были тогда Советский Союз и фашистская Германия и как плохо шли наши дела в начале войны, а потом – разгром немцев под Москвой, потом товарищ Сталин сказал: «Будет и на нашей улице праздник!», – и в Сталинграде он начался, – после этого я стал показывать фотографии. И пошел тут, так сказать, снизу вверх, с себя, сержанта. Моя фотография, как и фотографии других дедов-фронтовиков, уже стояла в классе на подоконнике. Потом я показал портрет моего взводного командира лейтенанта Алексея Павлова, ныне полковника, живущего в Крыму, в Алуште. Какое прекрасное лицо! В форме, с орденами… Первоклашки засмотрелись. За Павловым представляю командующего моей 50-й армией генерал-полковника Болдина Ивана Васильевича. На фронте он был от меня, конечно, далеко и высоко, но после войны я однажды встретил его в «Литературной газете», где тогда работал. Он меня не узнал. Армия наша входила в состав Западного фронта. Вот и портрет его командующего – маршала Жукова, тогда генерала армии. Позже он стал заместителем Верховного. А это, посмотрите, первоклашки, сам Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин. Он возглавлял созданный тогда высший орган власти – Государственный комитет обороны и одновременно был главой правительства, наркомом обороны, председателем Ставки и Генеральным секретарем коммунистической партии. Мальчики и девочки слушали, разинув рты. Им все интересно. Внучка моя не смела шелохнуться. Так они впервые услышали и увидели то, что им как гражданам России следует знать.

Их интересовало, конечно, что это сверкает у меня на груди. Да, накануне все ордена и медали я надраил мелом. Пришлось объяснять. Одна девочка спросила: «А почему так мало?» «Милая, – ответил я, – если нацепить все, чем за семьдесят лет нас удостоили, я бы к вам на четвертый этаж не смог подняться. А здесь только самые характерные, фронтовые награды – «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», над Японией, «За отвагу», да еще орден Сталина, учрежденный ветеранами Украины».

Потом попросили меня почитать стихи. Я сказал, что у нас были прекрасные писатели, которые писали специально для детей – Чуковский, Маршак, Сергей Михалков, Агния Барто… А у меня таких стихов нет. Но вот… И прочитал два, которые, как я думал, им понятны. Одно – «Оглянись!»

Не знаю, как они это восприняли. Во всяком случае, аплодисментов не было. Может быть, еще, слава Богу, не привыкли, как ныне у нас – по любому поводу. Ироническая Маша дома сказала мне: «А «Сказка о рыбаке и рыбке» Пушкина лучше!» Я не спорил, но заметил: «Если старуха из сказки умела бы смотреть на себя каждый раз со стороны, она не дошла бы до разбитого корыта». Маша согласилась.

А в завершение встречи дети закатили такой концерт, что лучше не придумаешь! Выходили девочки с большими бантами на голове подвое к доске и пели: «Расцветали яблони и груши…» «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо…» Да еще лихо притоптывали себе в такт ножонками. Так с бессмертным солнцем в голове и цветущей яблоней в душе я и ушел. Ать-два! Ать-два! Ать-два!..