обсудили на утренней планерке, когда слово взяла Клара Викентьевна. Так что заново всех собирать не требовалось — все сопричастные должны были сами подтянуться к библиотеке. Туда же я пригласил участкового Глеба Конкина, оставив в дежурной части милиции соответствующее сообщение. Самого его застать на месте не удалось, все-таки в Советском Союзе участковые не сидели на месте, а бегали «в полях». В моей прошлой жизни, разумеется, такие тоже встречались. Семью подолгу не видели, в работе увязали. Но были и те, кто к своим должностным обязанностям относился формально. А однажды я даже вызвал полицию, когда под окнами пьянствовала агрессивная молодежь. И активнее всех «выступал» в этой компании наш местный участковый. Погоны с него потом из-за этого, конечно, слетели, но факт был весьма показательный.

Закончив с текстом, я забрал у Громыхиной повязки со значками и удостоверениями — часы как раз показывали без четверти пять.

Что ж, этому городу нужны новые герои!

Глава 27

Когда я подошел к библиотеке, у закрытой двери скучал парень в милицейской форме. Его лицо мне поначалу показалось знакомым, я даже принялся вспоминать, где мог его видеть, но потом понял: я спутал реального человека с образом. Участковый Глеб Конкин был похож на плакатного милиционера — такой же подтянутый, чисто выбритый и улыбающийся. Лет ему было, наверное, не больше тридцати, и то, наверное, возраста прибавляли модные в этом времени бакенбарды. Помню, из-за них мне в детстве казалось, что мой папа уже весьма почтенный мужчина, чуть ли не старец. А потом как-то разглядывал в очередной раз семейные фотографии и осознал, что отец на одном из снимков младше меня теперешнего.

— Евгений Семенович? — обрадованно уточнил Конкин. — Отлично! А где остальные дружинники?

— Скоро подойдут, — улыбнулся я и открыл дверь в библиотеку.

Участковый принес с собой потрепанную карту района, тут же деловито повесил ее на торчащий из стены гвоздик. Положил на стол планшет с заполненными бумажными листами, я протянул ему список. И тут как раз начали подходить мои герои значка и повязки. Вместо временно выбывшей Сони к нам присоединился жизнерадостный Бульбаш, который был в резерве. Остальные из постоянного списка: Никита, Аркадий, Андрей, Леня, Сергей Саныч, Сева, Зоя, Катя и Люда. Всего десять человек, и я одиннадцатый.

— Значится, так, — начал Конкин. — Задача у нас простая. Делимся на несколько групп по два-три человека и патрулируем местность. Дежурство длится, как вы уже наверняка знаете, до двадцати трех ноль-ноль.

Он повернулся к карте и встал так, чтобы ее было хорошо видно всем.

— Вот наш район, — участковый поводил ладонью по плану. — После деления на группы мы распределим маршруты. Один дружинник останется в опорном пункте, чтобы дежурить на телефоне.

— Зоя, предлагаю тебе, — я повернулся к Шабановой.

Когда мы искали пропавших школьников, девчонки неплохо справлялись с работой операторов горячей линии, как это называется в будущем. Но Катя с Людой явно захотят патрулировать вдвоем, разлучать их не буду. А вот Зоя как раз девушка серьезная и усидчивая. Вот и сейчас она сразу кивнула в ответ на мое предложение.

— Теперь немного о ваших правах, — продолжил Конкин. — Члены добровольных народных дружин могут задерживать граждан, совершающих правонарушение, и сдавать их в руки милиции. Также вы имеет право составить протокол, и он будет иметь такую же силу, как и, к примеру, мой. Только составлять его нужно внимательно, грамотно, ну да у вас, я думаю, сложностей не возникнет, товарищи журналисты.

Он раздал всем образцы оформления протокола и по несколько листов желтоватой писчей бумаги. Предусмотрительный у нас участковый, а я вот насчет этого не подумал. Как-то и забыл, что дружинники в СССР — это полноценные помощники милиции. В будущем у нас в городе казаки помогали город патрулировать и одна частная контора, которую местный бизнесмен создал перед выборами. Но и к тем, и к другим вопросов было много, потому что в российском законодательстве уже не было такого понятия как «дружинник», имеющий те же права, что и полицейский.

— Но бить ведь нельзя? — осторожно спросил Аркадий Былинкин, и это было немного странно слышать от мальчика-одуванчика в очках. Впрочем, участковый воспринял молодого корреспондента всерьез.

— Ни в коем случае, — Конкин резко покачал головой. — Задерживать — да, можно. Не пускать и все такое до приезда наряда. А вот кулаками махать — нет. Еще вопросы?

— К одежде ведь не придираемся, правильно? — Леня Фельдман напомнил о еще одной стороне советской общественной жизни.

Еще в семидесятые и даже вроде как в первой половине восьмидесятых дружинники могли докопаться к излишне яркой или просто заграничной одежде. Делали так, по рассказам папы, не все — народ уже в массе своей перестал преследовать «стиляг», но отдельные дружинники могли быть слишком категоричны. Особенно «комса», как хулиганы и прочие возмутители спокойствия презрительно называли членов ОКОД, оперативных комсомольских отрядов дружинников. Опять же, нельзя всех под одну гребенку, всякие там люди были, и законопослушным гражданам нечего было опасаться. Но бывало, что доходило и до эксцессов, так что вопрос нашего фотографа был отнюдь не праздным.

— Нет, за внешний вид мы не осуждаем и протоколы не выписываем, — смущенно усмехнулся Конкин. — Разве что гражданин одет и выглядит как попало, потому что в состоянии опьянения. Вот этих с улиц убираем. Ра

— Куда? — испуганно округлила глаза Люда.

— В вытрезвители, куда же еще, — развел руками участковый. — Ну, что — раз вопросов больше нет, разбираем амуницию, делимся и вперед, на маршруты. Евгений Семенович?..

Конкин провел перекличку, а я тут же выдавал каждому нехитрый набор: красная нарукавная повязка с надписью «Дружинник», значок, удостоверение и свисток. Последний, как пояснил милиционер, на хулиганов действует отрезвляюще — мало ли кто свистит.

Поделились мы, исходя из принципа, что девушки без поддержки ходить не должны. В итоге в одной группе у нас были Катя с Людой, водитель Сева и Никита Добрынин, во второй Аркадий, Андрей и Леня, а в третью вошли мы с завгаром Доброгубовым и моим бессменным заместителем Бульбашом. Впрочем, его я теперь смело мог назвать и хорошим другом.

Я заглянул в собственное удостоверение. Фото, как и в журналистских «корочках», круглая печать с подписью председателя райисполкома Кислицына. И коротко те самые права, о которых говорил участковый Конкин: возможность требовать предъявления документов, «составлять акты о нарушениях общественного порядка и доставлять нарушителей в штаб дружины или отделение милиции».

— Если что, мне можно позвонить вот по этому номеру, — добавил Конкин и положил перед Зоей, которая у нас дежурила на телефоне, аккуратно вырванный из блокнота листок. — А теперь — по коням!

— По коням! — подхватил Бульбаш.

Мы нацепили повязки, прикололи к курткам значки и направились по распределенным маршрутам. Сложного на