винного цвета. Не та комната, в которой хотелось бы проводить время. Слишком много красного, будто кто-то разлил кровь.

— Присаживайся, внучка, — властно сказала бабушка, указывая на одно из кресел, а сама заняла второе.

Люмьер, не получивший приглашения присесть, замер за спиной у Дженны.

— Я слушаю тебя, дитя.

Дженна пыталась подобрать слова, но они будто в один миг улетучились из головы.

— Матушка послала меня к тебе, — ответила она. — Просила передать дары и сказала, что ты дашь мне испытание.

— Испытание… — Женщина внимательно посмотрела на Дженну. — Вы проделали долгий путь, преодолели множество опасностей. Но не вы первые, не вы последние. Сюда постоянно кто-то приходит.

Постоянно? Но предыдущей была матушка, очень давно, и тогда тут точно не могло быть бабушки — она правила в Красном лесу.

— Кто вы? — тихо спросила Дженна.

— Хранительница, — проговорила ее собеседница. — Но можешь и дальше называть меня бабушкой, дитя. Все вы мои внуки. Однако твоя мать не была бы рада, если бы узнала, что ты называешь волка своим другом.

— Я знаю, — не стала скрывать тея.

— Тогда почему ты идешь против ее воли? Родителей надо слушать, дитя.

— Согласна, но не всегда они правы. Моя матушка ненавидит оборотней, а я не считаю, что они чем-то хуже людей. Если бы не Люмьер, я бы никогда сюда не добралась.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — улыбнулась хранительница. — Женщины всегда приходили сюда в поисках силы. Здесь, в этом домике, они узнавали свое последнее задание. У тебя будет всего один шанс, Дженна. Либо ты пройдешь испытание, либо твой путь был напрасным, а мать откажется от такой дочери.

— Я готова, — решительно сказала Дженна.

— Тогда возьми клинок и убей волка.

— Что?

Наследница не поверила своим ушам. Она медленно поднялась, надеясь, что это была просто шутка, однако бабушка не торопилась смеяться. Она смотрела на внучку глазами разных цветов: один был синим, другой черным.

— Ты слышала меня, дитя, — сказала женщина спокойно. — Твое испытание — убить этого юношу. Ты получишь все: уважение, силу, власть. Станешь великой ат-теей, которая поведет свой народ к благоденствию. Оправдаешь ожидания матери, брата, сестер. Нужно всего лишь пролить кровь.

Дженна обернулась к Люмьеру. Он не шевелился, бледный, но спокойный.

— Если это нужно… — Волк внимательно посмотрел ей в глаза. — Я готов.

— Нет! — воскликнула тея, затрясла головой, стараясь прогнать жуткую мысль. — Нет, нет! Я ни за что этого не сделаю!

— Всего один шанс, девочка. — Голос хранительницы будто проникал в ее создание, приказывал сдаться, покориться. — Твоя судьба, твое величие взамен на жизнь оборотня. Мерзкого, никчемного существа. Таких, как этот волк, уничтожают сотнями. Одним больше, одним меньше. Ну же!

Дженна взялась за клинок. Она подняла его, чувствуя, будто кто-то чужой ведет ее рукой, а затем инородная сила отступила, давая ей сделать выбор. Люмьер замер перед ней в ожидании. Почему он не боится? Настолько ей доверяет? Или же готов умереть, чтобы Дженна прошла испытание?

Клинок полетел в угол, а тея бросилась на шею волка, заливаясь слезами. Она вцепилась в него, будто кто-то пытался отобрать, и тихо всхлипывала, а Люмьер гладил ее по голове, как ребенка, и шептал что-то успокаивающее.

— Ты понимаешь, от чего отказываешься? — уточнила бабушка. — Все ваши старания были зря. Все беды, что ты вынесла. Ты не станешь наследницей матери, она выставит тебя за ворота столицы.

— Я понимаю, — обернулась к ней Дженна. — И отказываюсь! Я никогда не причиню вреда Люмьеру.

Хранительница улыбнулась.

— Рада это слышать, дитя, — сказала она. — Ты прошла свое испытание. А вместе с тобой — и этот юный оборотень.

— Прошла? — Дженна не поверила своим ушам. — А если бы…

— Все равно бы прошла. — Хранительница пожала плечами. — И стала бы ат-теей. Но ничего более. Только титул взамен на жизнь того, кто тебе дорог. Думаю, у вас накопились вопросы, дети. Я готова дать на них ответы.

— Подождите! — Люмьер встал рядом с Дженной, частично прикрывая ее от хранительницы. — Я уже точно ничего не понимаю!

А бабушка рассмеялась, молодо и звонко.

— Такой юный волк, — сквозь смех проговорила она. — Обычно сюда попадают оборотни постарше, волчок. Но, значит, таков твой путь. Хорошо, я объясню, раз уж вы миновали столько преград, чтобы навестить старую больную женщину.

Старую и больную? Дженна лишь хмыкнула, а хранительница поднялась с кресла и добавила:

— Я покажу вам кое-что. Думаю, вы многое поймете.

И пошла обратно в коридор. Оставалось только последовать за ней. Еще одна дверь, еще одна комната, однако стоило Дженне переступить порог, как она замерла, робея. В центре комнаты стоял хрустальный гроб, как в старинных сказках. Только в нем лежала не прекрасная девушка, а юноша лет двадцати. Он будто спал. Лицо его было спокойным, умиротворенным.

— Он жив? — с надеждой спросила девушка.

Хранительница печально покачала головой.

— Нет, дитя, он мертв уже двадцать один год. Скоро исполнится двадцать два. Этот волк сопровождал твою матушку в ее испытании. Здесь он встретил свою смерть. Вот только даже гибель не разрывает эту связь. Волк ждет свою спутницу. Кто знает? Быть может, однажды он дождется.

Дженна решилась подойти ближе. Она склонилась над гробом и разглядела алое пятно на темно-серой рубахе волка. Клинок… Прямо в сердце. Неужели ее мама смогла совершить такое?

— Почему мама ненавидит оборотней? — спросила тея. — За что, если это они должны мстить за смерть собрата?

— Ненависть так же сильна, как и любовь, — пояснила хранительница. — Любовь умерла. Что могло вырасти на ее месте?

— Ненависть, — эхом ответил Люмьер.

— Она самая, волчонок, — кивнула женщина. — Она самая. Легко сказать себе, что это волк оказался виноват. Это он обидел, заставил страдать, оставил ее одну. Алая Мередит отказалась от своих воспоминаний, заменила их другими, ложными. Выбрала власть, а не жизнь того, кого полюбила.

— Она не любила его! — воскликнула Дженна.

— Ошибаешься, — вздохнула бабушка. — Испытание никогда не сводит людей случайных. Ну, или не совсем людей, не в этом суть! Оно притягивает две половинки, которым суждено стать целым. А как дальше распоряжаться любовью, решают уже они сами. Твоя