— Это очень просто для ребенка, — задумчиво проговорил Дэвид. — Питу было бы гораздо лучше в школе. Ведь ему даже не с кем поиграть. Здесь не было даже домашних животных, пока вы не подарили ему котенка.

— Я стараюсь помочь ему, насколько это вообще возможно, — коротко ответила я.

На добродушной физиономии Дэвида появилась широкая улыбка.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь. Маленькая Мисс-вмешивающаяся-во-все-дела.

— Меня называли и похуже.

— Ваши старики?

— Особенно они. Вам бы они понравились, — добавила я после паузы. — Вероятно, я загляну к ним, когда вернусь домой.

— А когда это случится?

— В июне или июле, как только у меня закончатся деньги.

— Простите.

— А вы вернетесь?..

— Домой, в Америку? Честно говоря, все будет зависеть от ситуации. Если мне удастся найти здесь работу в летней школе, тогда, вероятно, я смогу задержаться: мне тоже нужно зарабатывать деньги. Если же у меня ничего не выйдет, придется клянчить себе на жизнь у мамы с папой.

— Так вы не собираетесь оставаться здесь навсегда?

— Ну, если только ради вас... Я... — Он поднял глаза и в упор посмотрел на меня, однако это длилось всего лишь долю секунды.

— А кто рассказал вам обо мне? Роза?

— Я не собираюсь совать нос в ваши дела, если вас именно это беспокоит. Я и не думал собирать о вас сведения за вашей спиной. Роза сама рассказала мне все, что ей известно. Она очень взволнована грядущими переменами.

— Проклятие, — в сердцах пробормотала я.

— Она постоянно болтает о том, какие изменения произойдут в доме, когда родится ваш ребенок, какая это будет радость для всех, — продолжал Дэвид, — и все в таком роде. Насколько я понял, вы останетесь здесь до тех пор... что вы просто останетесь здесь.

— Это не так.

— Я не имел в виду...

— Мне бы не хотелось это обсуждать.

— Конечно, извините меня. — Он поднялся на ноги. — Ну что ж, увидимся позже.

После его ухода я задумалась о затруднительном положении, в котором оказалась по собственному недомыслию. Я начала понимать, что мое интересное положение уже давно перестало быть секретом для всех обитателей дома, и Дэвид не виноват в том, что добродушная Роза любит посплетничать. Я даже не могла себе представить, что Франческа станет обсуждать свои дела с кухаркой: вероятнее всего, Роза узнала все от Эмилии. Я должна была предполагать, что это рано или поздно случится... Это ничего не меняло; но то, что и Дэвид оказался среди тех, кого я ввела в заблуждение, превращало мою сомнительную затею в отвратительную аферу.

Мне было ужасно жалко себя, но я решила, что смогу продержаться еще, как минимум, месяц. Каждый новый день приближал тот момент, когда мне с болью в сердце придется решиться на что-то. Если, заподозрив обман, Франческа прямо спросит меня о моей мнимой беременности, я вынуждена буду рассказать ей всю правду. Когда я впервые встретилась с ней, она была для меня просто незнакомой женщиной, которая к тому же не слишком понравилась мне. Теперь я не смогу причинить ей боль. Если уж быть до конца честной, я так и не прониклась к ней симпатией, но, когда я представляла себе, как она изменится в лице, какая брезгливость появится в ее глазах, лишь только она узнает всю правду, мне становилось просто не по себе. В любом случае, вскоре мне придется покинуть этот дом, но я должна сделать все от меня зависящее для Пита, хотя один Господь Бог знает, как мало я могу.

Наконец я смирилась с необходимостью в ближайшем будущем расстаться с обитателями виллы и начала мысленно репетировать свою прощальную речь, которую собиралась произнести перед Франческой. Я непременно от всей души поблагодарю ее за гостеприимство и извинюсь за то, что мне пришлось задержаться в ее доме дольше, чем я планировала. Она скажет что-нибудь типа: «Не стоит благодарности, для меня было истинным удовольствием познакомиться с вами». А я отвечу: "Мне было очень приятно быть принятой в вашем доме, однако... " Что «однако» — я еще точно не знала. Может быть, мне пора возвращаться на работу? Может быть, моя мама сломала ногу, и ей необходима моя помощь, пока она не начнет передвигаться самостоятельно? А может быть, я почувствовала приближение очередного приступа, и мне нужно вернуться домой, к лечащему врачу?

Нет, это все не годилось. Я сама убедила себя, что мой отъезд потребует правдоподобного объяснения. На самом деле мне лишь стоит извиниться за свое неожиданное поведение и за то, что я так надолго задержалась здесь. Вежливые хозяева ведь никогда не спрашивают гостей, когда они собираются разойтись по домам. Возможно, мои циничные теории насчет матриархального уклада жизни на вилле и надежд на рождение мифического наследника семейства Морандини вовсе не обоснованы. Вполне вероятно, что она ждет не дождется моего отъезда.

Я еще раз представила себе наш прощальный диалог.

— Благодарю вас за ваше гостеприимство, Франческа.

— Право, не стоит благодарности. Мне было очень приятно, что вы погостили у нас.

— Пребывание в вашем доме доставило мне большое удовольствие, однако я слишком загостилась.

— Жаль, что вы уезжаете. Когда вы рассчитываете покинуть нас?

— Думаю, в конце следующей недели.

Конец следующей недели. Сама установи для себя срок и строго придерживайся принятого решения. Тут уж нельзя допустить, чтобы на мои планы повлиял несчастный ребенок или привлекательный доктор-психиатр.

Сложность заранее заготовленного объяснения состоит в том, что собеседник говорит обычно совсем не то, что вы ожидаете от него услышать.

В этот день я спустилась вниз гораздо раньше положенного времени, чтобы наконец поговорить с графиней. Франчески, однако, не было на ее привычном месте. Я нервно вышагивала по комнате, сшибая на ходу вещи, старательно возвращая их на место и снова смахивая. Смеющиеся глаза Барта на фотографии, казалось, следили за мной. Я изо всех сил старалась не смотреть на снимок.

Неожиданно до меня донесся телефонный звонок. Аппарат стоял на столике в вестибюле. Я еще подумала: Франческа умышленно не ставит это современное средство общения в любимую комнату для того, чтобы не отвечать самой на многочисленные звонки, а использовать для этих целей домоправительницу.

Дверь открылась.

— Вас к телефону, синьора, — обратилась ко мне Эмилия.

Это мог быть только Себастьяно, больше некому.

Я взяла трубку и бодрым голосом произнесла:

— Ну как, с ребрами все в порядке?

В трубке воцарилась недоуменная тишина. Затем раздался знакомый голос:

— Какое именно тебя интересует? У меня их одиннадцать или двенадцать, точно не помню. Как мне кажется, они все на месте и с ними все в порядке, но, может быть, мне следует поинтересоваться у них, не случилось ли что?"