– Будешь жить с ней?

– Не думаю, – слабо улыбнулась я. – Она меня родила, но во всём остальном я не очень рада её обществу. К тому же она сейчас трахается с моим бывшим парнем. Брак с Джейданом аннулирован.

– Возможно, тебе это тяжело понять, но так он заботится о тебе. – Я метнула гневный взгляд на Мелинду. Она виновато развела руками: – Знаю-знаю, что звучит это не очень приятно, но Джейдан считает, что так будет лучше. Сейчас он просто никто, понимаешь? Я разговаривала с ним ночью. Он решил оставить службу федерального агента.

– Что?! – удивилась я.

Мелинда вздохнула.

– Джейдан не захотел увидеться с тобой перед отъездом. Заперся у себя, но я видела его. За эту ночь он постарел лет на пять. Он не хочет рисковать дочкой и тобой, потому решил оставить службу. Теперь переживает, что не сможет устроиться нормально. Мой брат уверен, что не сможет дать тебе всё, чего ты, по его мнению, достойна.

– О боже, Джейдан такой упрямый и глупый мул! Он переживает за наличие круглого счёта в банке, за роскошные интерьеры и дом с десятью спальнями? Джейдан думает, что я полюбила в нём именно это? Дурак! Идиот! Слепец! Тупица! – выплюнула я и осеклась, посмотрев на Мелинду. – Извини!

– Не извиняю. Извиняться не за что. Джейдан на самом деле переживает. Потому что он мужчина. Добытчик и защитник. Ох… – Мелинда грустно усмехнулась. – Джейдан считает, что облажался по всем пунктам. Он думает, что поступает, как лучше для тебя. Ты молода, тебе едва исполнится двадцать, а ему скоро исполнится тридцать семь. В тридцать семь тяжело менять свою жизнь. Джейдан считает, что он не вправе вешать на тебя все свои проблемы и чужого ребёнка. Я говорю тебе это не для того, чтобы ты прониклась надеждой или решила ждать, пока он одумается. Нет, наоборот, живи и стремись к тому, чего всегда хотела. Не отказывай себе в удовольствии общаться с парнями. Пусть Джейдан кусает локти. Это у него отлично получается, чёрт бы его побрал! – Мелинда отобрала у меня почти догоревшую сигарету и затянулась. – Впервые я увидела, как брат меняется рядом с другой женщиной, становясь тем самым Джейданом, которым был лет семь назад. Но тут он решил влезть в раковину и стать отшельником. Мужчины – редкостные идиоты! Поэтому не смей размазывать сопли и слёзы по лицу! Однажды он поймёт, что упустил, возможно, единственный шанс вернуться к нормальной жизни и снова стать счастливым. Возможно, будет уже слишком поздно, потому что мой брат – упрямый осёл. – Мелинда затянулась сигаретным дымом. – И тогда поделом будет этому болвану! Люблю своего брата, но это не отменяет того факта, что иногда он меня жутко раздражает…

Мы простились в аэропорту. Мелинда крепко, почти по-мужски обняла меня на прощание.

* * *

Через несколько часов полёта я уже была в больнице. С удивлением увидела Джонатана, у её постели. Мать выглядела далеко не красавицей: лицо очень опухшее, один глаз заплыл и почти не открывался. Но Джонатан сидел рядом и развлекал ее болтовнёй. Я прислушалась и поняла, что он сейчас управляет ее баром. Джо решил стать альфонсом? Или просто нашёл что-то в моей пустоголовой мамочке? Плевать. Пусть живут, трахаются, строят совместное будущее или разбегаются по разным углам города. Плевать.

Наконец, мама увидела меня через прозрачное окошко в двери палаты и махнула рукой. Я зашла. Джонатан немного смутился, но не вскочил с места и не отнял маминых пальцев со своей ладони.

– Привет, ма. Выглядишь паршиво. Боюсь, тебе придётся как следует потрясти свой счёт, чтобы ликвидировать последствия повреждений на коже.

– Привет, детка. Знаю, да, – вздохнула она.

– Это было не самое вежливое приветствие, – вставил свои пару слов Джонатан.

Я присвистнула от удивления.

– Ты окончательно решил утвердиться в роли молодого любовника моей матери? Или до сих пор пытаешься что-то доказать мне? Бесполезно, Джо.

– Почему-то когда идёт речь о разнице в возрасте, – подала голос мама, – то всегда считается нормальным, если мужчина гораздо старше. Как было у тебя с Ламберте. Но не приведи господь, если женщина моего возраста начнёт встречаться с молодым парнем. – Мама хрипло рассмеялась. – Как несправедливо, да? И кому какое дело с кем спят другие?

– Мне точно нет никакого дела. Я заехала только для того, чтобы попрощаться и предупредить, что заберу свои вещи.

– Уезжаешь?

– Да. Возвращаюсь к своему единственному родному и близкому человеку. Мы с адвокатами отца твёрдо намерены добиться освобождения его из-под стражи. Мне есть чем заняться. К тому же я жутко соскучилась по папе.

– Ты всегда с ним чудесно ладила. Наверное, потому что он баловал тебя.

– Нет, мама, я всегда чувствовала, что он по-настоящему любит меня, а не демонстрирует, как куклу или красивую игрушку. Ты – мой биологический родитель, но мамой тебя язык не поворачивается назвать. К тому же ты выдала моё тайное убежище…

– Меня держали под дулом пистолета! – взвизгнула мама.

– Я бы рассказала тебе об одном случае, но не стану этого делать. Я просто хочу уехать.

– Тогда я могу пожелать тебе только счастливого пути, – отозвалась мама. – Ты не поцелуешь меня на прощание?

– Нет. Не поцелую. Я слишком долго ждала от тебя искренней заботы и ласки. Поняла, что это бесполезно. Не хочется тратить себя понапрасну. Надеюсь, ты поймёшь, что это справедливо. Пусть и не очень-то вежливо, – передразнила я Джонатана.

Я отсалютовала двумя пальцами сладкой парочке и вышла из больницы. К дьяволу в пекло всё! Я не должна была приезжать на ее свадьбу. Ничего бы и не произошло. И тогда я бы так и жила какой-то неполной, ущербной жизнью с огромной дырой в сердце.

Сейчас мне ничуть не легче. Но я избавилась от лишних людей в своей жизни и многое поняла. Раны на сердце никуда не делись. Не думаю, что избавлюсь от них когда-нибудь. Но прошу небеса, чтобы ныло хотя бы не так сильно…

– Лиам, всё готово!

– Отлично, Боуи! Я готов! – широко улыбнулся отец, дружески хлопнув по щеке своего главного менеджера.

Потом он обернулся и приманил меня к себе рукой. Я с радостью подошла к нему и обняла его.

Когда я вернулась в город и встретилась с адвокатами папы, мы снова подали прошение об освобождении под залог. И – о, чудо! – на этот раз прошение одобрили. Под его подписку о невыезде на полгода. Но это были сущие пустяки.

Мы с отцом вернулись к прежней жизни. Я рассказала ему немногое из того, что приключилось со мной. Но, кажется, папа понял больше, чем я ему сообщила. Он сплюнул в сторону, услышав о маме, и поморщился:

– Давно пора было выкинуть эту стерву из твоего сердечка, Мими.

Я рассмеялась, услышав детское прозвище. Так папа называл меня лет до шести.