Незадолго до рассвета она пришла к выводу, что единственное решение – это деньги. Но в том-то и была загвоздка, ведь денег ни у нее, ни у Алисы не было, они полностью зависели от герцога. Когда-то Анриетта Вильнев была одной из самых богатых невест Нового Орлеана, но после свадьбы все ее состояние перешло Дювалону. А какой он был внимательный и обходительный до свадьбы! Подонок! Впрочем, не все потеряно, им придется экономить каждый пенни, но она достанет дочери денег и расстроит планы Александра.

Анриетта подошла к двери и вызвала служанку.

– Люсинда, – сказала она прибежавшей на звук колокольчика рабыне, – будь любезна, поставь герцога в известность, что я не спущусь к завтраку. Я ложусь спать, и если не случится пожар, наводнение или что-то подобное, то прошу нe беспокоить меня до обеда.

– Ой, мадам, боюсь, герцогу не понравятся такие слова, – робко сказала Люсинда.

– Ну и черт с ним, – вспылила Анриетта, – пусть идет завтракать с этой шлюхой Вербеной Шевро! – Анриетта закрыла дверь. – Прости Господи! – Она перекрестилась, легла в кровать и тут же уснула.

Лучи солнца пронзили деревянные ставни спальни Алисы, высветив хозяйку и ее чернокожего гостя. Алиса уже проснулась и смотрела на спящего Блеза. Он лежал на животе, а его шоколадную спину пересекали полосы света. Они напомнили ей о тюремных решетках. Девушка нахмурилась своим ассоциациям и провела ладошкой вдоль линий света по спине любимого. Блез пробормотал что-то, перевернулся, но не проснулся.

Алиса бросила взгляд на часы на каминной полке. Она удивленно вскинула брови, времени было всего полседьмого. На удивление, она ничуть не устала. Она с уверенностью смотрела в грядущее, готовая принять любой вызов судьбы. Да, ей придется иметь дело с отцом, братом, а быть может, и Жильбером, но она одолеет их! Без сомнения, она справится с любыми испытаниями.

Удивительно, насколько все становится легко и просто, когда принимаешь какое-то решение. Она не собиралась выходить замуж за Гадобера, и этим все было сказано.

Малыш прокричал что-то со шляпной полки, где он устроился на ночлег.

– И тебя с добрым утром, – с улыбкой сказала Алиса обезьянке. – Ты, наверное, проголодался? Я тоже.

Она подошла к проводу, который выходил в комнату для прислуги, и дернула за него два раза. Капуцин спрыгнул с полки и встал перед ней на задних лапах, преданно заглядывая в глаза. Алиса погладила Малыша по голове. В этот момент раздался стук в дверь.

– A, Сеси, это ты. Принеси что-нибудь на завтрак, – сказала она своей персональной рабыне, приоткрыв дверь. – Много фруктов, кофе и… Есть ли у нас на кухне орехи?

– Орехи, мадемуазель? – удивилась рабыня. – Я посмотрю. По-моему, оставались кешью и немного миндаля.

– Вот и отлично, принеси по чашке тех и других. – Она отодвинулась немного, чтобы Сеси смогла разглядеть капуцина в дверном проеме. – У меня новый друг, и он голоден.

– Сейчас принесу, мадемуазель.

– Да, Сеси, и передай отцу, если увидишь, что я еще сплю.

Рабыня ушла, и Алиса закрыла дверь на ключ. Она любила свою рабыню, хотя отец едва не продал ее. Оказалось, что у нее эпилепсия. Алиса тогда заступилась за девочку, потому что привыкла к ней и потому что доверяла Сеси.

Алиса забралась на кровать и стала целовать Блеза в глаза до тех пор, пока он не открыл их.

– С добрым утром, соня.

– С добрым. А который час?

– Около семи, тебе еще не нужно спешить, они не хватятся.

Блез заметил Малыша и улыбнулся:

– Я и забыл о нем. На кухне, наверное, подумают, что ты решила поправиться.

– Что ж, папа всегда говорил, что я слишком тощая.

– Ты не тощая, ты стройная и очень красивая. А что мы будем делать с животным?

– Дай-ка подумать. Тебе его брать нельзя. Ага, придумала, я скажу отцу, что вместо мужа заведу домашнее животное.

Они вместе рассмеялись. Через полчаса, позавтракав, Алиса проводила Блеза до дверей на веранду.

– Я проверю, чтобы никто не увидел, – сказала она и выглянула наружу. – Все в порядке.

Блез выскользнул на веранду и быстрым шагом направился к баракам, где ночевали рабы.

Филипп с трудом оторвал голову от подушки. Проклятое солнце светило прямо в глаза. Превозмогая головную боль и слабость во всем теле, он встал и подошел к окну, чтобы закрыть ставни. И тут увидел Блеза, который как раз спускался по ступеням с восточной веранды. Он собрался было позвать раба, чтобы дать ему какую-нибудь работу, но интуиция подсказала ему повременить. Какого черта этот парень делает на восточной веранде рано утром, да еще и в той же одежде, в какой был вчера? Откуда он идет?

Несмотря на явный перебор шампанского и жуткий недосып, Филипп крайне заинтересовался. На восточную веранду выходили только три спальни. Его, Алисы и гостевая, в которой расположилась Вербена Шевро.

– Неужели этот гаденыш ублажал Вербену всю ночь? – удивился Филипп.

Молодой Дювалон почесал затылок в изумлении. Он, конечно, много слышал про мадам Шевро, но такой прыти не ожидал. Чтобы с черномазым, да еще и в гостях! Удивительно, но ведь не мог же он выходить из спальни его сестры? Или… Нет, исключено. Чтобы его сестра спуталась с рабом? Не может быть!

Впрочем, стоит присмотреть за этим прытким малым. Филипп оделся и приказал рабу принести ему сырые яйца и бутылку шампанского. Когда раб выполнил приказание, Филипп взбил пару яиц в бокале с шипучим напитком и залпом выпил. Смесь уняла дрожь в теле и сняла головную боль. Что ж, пожалуй, пора идти на поклон к отцу, которого он крепко рассердил вчера.

Оставив Лилиан лежать без сознания на кухне, Филипп отправился на поиски сексуальной партнерши. Он ввалился й женский барак и выбрал себе двух девочек, одной было двенадцать, другой чуть меньше четырнадцати. Выгнав остальных рабынь, он надругался над ними, а затем ушел, пообещав вернуться через неделю.

Филипп открыл дверь и сразу услышал голос отца. Герцог, как и всегда, наводил панику на рабов. Те готовили завтрак для гостей, и Александр Дювалон не давал им спуску.

– Доброе утро, папа. Могу я чем-либо помочь?

Герцог обернулся, и его лицо потеплело при виде сына.

– Нет, сынок, но я буду рад, если ты составишь мне компанию за завтраком, поскольку твои мама и сестра не желают меня видеть.

– Ты не поверишь, Оттилия, что за хищница эта Вербена, – рассказывала Джулия Таффарел своим верным слугам, – от ее когтей пострадало немало мужчин на балу. А слышали бы вы ее пошлости – «Ах, святые угодники», – изображала она Вербену, – «Как мне нравится ваша сигара, месье, как мужественно она смотрится, прямо не терпится самой попробовать ее на вкус».

Оттилия и Катон рассмеялись.