Опасение Артура о неладах на севере сбылось, и в начале марта он уже отправился туда. Но перед тем, зимой, мы втроем с ним и с Дервеном немало часов провели над планами будущей крепости. Уступив моим убеждениям и пылу Артура, Дервен в конце концов принял мой план перестройки Каэр Кэмела. Скорость и надежность – вот то, чего я добивался. Я хотел, чтобы крепость была готова к тому времени, когда завершится Артуров поход на север, но хотел я и того, чтобы она осталась стоять на века. Ее размеры и мощь укреплений должны были соответствовать его величию.

Размеры, впрочем, были заданы, так как плоская вершка холма была огромна, не менее восьми акров площадью. Но вот что до мощи... Я распорядился переписать все строительные материалы, имеющиеся на месте, и постарался проследить под руинами прежнюю планировку укреплений, римскую кладку, повторяющую рисунок более ранних кельтских сооружений: валов и рвов. Но, готовя планы новых работ, я держал в уме и крепости, которые доводилось мне видеть в путешествиях по чужим краям, цитадели, возведенные в таких же диких местах на таких же трудных участках. Строить здесь по римскому плану – это была бы задача исключительно трудная, а пожалуй что и невозможная: даже если бы Дервеновы каменщики владели римскими секретами, при таких колоссальных размерах применить их было немыслимо. Но каменщики все отлично умели класть стены на здешний лад – сухой кладкой, и на месте было много тесаного камня, да и каменоломня под рукой. Поблизости имелась дубравы, и лесопильные дворы между Каэр Кэмелом и озером всю зиму простояли забитые заготовленной древесиной. Все это определило мой окончательный план.

Что он был выполнен на славу, теперь всякий может убедиться. Крутые, перерезанные рвами склоны холма, который зовется теперь Камелот, стоят, увенчанные массивными стенами из камня и бревен. За зубцами стен и над воротами ходят дозорные. К северный воротам меж высоких откосов, петляя, подходит торговый большак, а к воротам в юго-восточном углу, за которыми закрепилось название Королевских, подымается в лоб военная дорога, по ней скатываются без заминки быстрые боевые колесницы и мчатся галопом целые шеренги всадников.

За этими стенами, по-прежнему исправными в нынешнне мирные времена, как и в бурные годы, для которых я их предназначал, вырос целый город, блестя на солнце позолотой и пестрея флажками среди свежей зелени садов и рощ. По каменным террасам прогуливаются дамы в богатых нарядах, среди деревьев резвятся ребятишки. Улицы полны простым народом, звенят смехом и разговорами, на рыночной площади идет шумный торг, проносятся, дробно стуча копытами, быстроногие, гладкие Артуровы кони, слышатся звонкие молодые голоса и благовест церковных колоколов. Город Камелот разбогател на мирной торговле и расцвел, украшенный мирными искусствами. И дивный вид его знаком ныне путешественникам со всех четырех сторон света.

Но тогда, на голой вершине холма, среди остатков давно разрушенных зданий, он был не более чем мечта, рожденная жестокой военной необходимостью. Начинать, понятно, надо было с наружных стен, и для них я намеревался использовать валяющиеся кругом обломки: черепки римских отопительных труб, плиты мостовых и даже щебень, которым римляне засыпали фундаменты своих построек и подстилали проложенные в крепости дороги. Из всего этого мы сделали насыпь, которая подпирает наружные стены, а по ней за крепостными зубцами проходит широкая галерея. С внешней стороны стены крепости отвесно поднимаются над обрывистыми склонами холма, будто корона на голове у короля. Деревья на склонах мы все срубили и проложили рвы, так что получились крутые скальные ступени, увенчанные сверху неприступной стеной. Класть стены решено было из туфовых плит, которых было много на месте бывшей крепости, не считая тех, что заготовляли наново каменотесы Мельваса и наши. А сверху во всю длину стен я решил сделать массивные бревенчатые навершья, укрепленные на вбитых во внутреннюю насыпь столбах. К воротам подойдут дороги, заглубленные между каменными откосами, а сами ворота будут устроены как туннели в стене, и над ними, не прерываясь, протянется верхняя галерея. Эти туннели должны быть достаточно высоки и широки, чтобы пропустить любую повозку или колесницу, или трех всадников в ряд, а тяжелые створки ворот будут отводиться назад и прилегать вплотную к дубовым бокам туннелей. Но чтобы получить необходимую высоту, придется еще более заглубить колеи.

Все это и еще многое другое я должен был втолковать Дервену. Он слушал поначалу недоверчиво и только из уважения ко мне, я чувствовал, не уперся сразу, как мул, и не отказался бесповоротно выполнять мои предначертания, и прежде всего касательно устройства ворот: ничего подобного он в жизни не слыхивал, а строители и механики, вполне естественно, предпочитают действовать в согласии с проверенными образцами, особенно в делах войны и обороны. Сначала он никак не мог взять в толк, чем плохи ворота старого образца – две башенки и будки для стражи. Но со временем, просидев много часов над моими планами и перечнями имеющихся на месте строительных материалов, он постепенно стал склоняться на сторону задуманного мною сочетания камня с деревом и даже, можно сказать, загорелся. Он слишком любил свое дело, чтобы оставаться равнодушным к новшествам, тем более что в случае неудачи спрос будет не с него, а с меня.

Впрочем, какой уж тут спрос. Артур принимал самое горячее участие в обсуждениях, хотя он однажды заметил, когда по какому-то специальному вопросу мы обратились к его мнению, что он лично знает свое дело, а мы, как он надеется, знаем свое, замысел нам ясен, вот и надо приступать к работе. Пусть мы только возведем эту крепость (заключил он с потрясающей, хотя и неосознанной, самоуверенностью), а уж он сумеет ее отстоять.

С приходом ранней весны установилась ясная погода, и Дервен горячо и скоро взялся за работу уже на месте – и в первый же день к закату, когда старый пастух сзывал своих коров на вечернюю дойку, были забиты колышки, начали рыть канавы, и быки, напрягаясь, уже волокли снизу первый тяжело груженный воз.

Каэр Кэмел возрождался к новой жизни. Ждали короля.

* * *

Он приехал теплым солнечным днем. Прискакал снизу от деревни на серой кобыле Амрей вместе с Бедуиром и своим названым братом Кеем в сопровождении дюжины конных командиров. Их теперь называли eguites, – или рыцари, Артур же называл их своими товарищами. Скакали все без доспехов, как на окоте. Артур спрыгнул с кобылы, бросил поводья Бедуиру и, пока остальные спешивались и пускали коней пастись, один взошел, обдуваемый ветром, по травянистому склону.

Увидев меня, он поднял приветственно руку, но шагу не прибавил. Остановился и перекинулся словом с каменщиками, занятыми на кладке наружной стены, прошел по доске через канаву, – землекопы, распрямляя спины, отвечали на его вопросы. Я видел, как один из них вытянутой рукой указал ему на что-то; он оглянулся, посмотрел, потом обвел глазами все вокруг и наконец зашагал дальше к срединному гребню, где были вырыты канавы под основание королевского дома. Отсюда вся крепость окажется перед ним как на ладони и откроет ему свои будущие очертания под сетью канав и фундаментов, под паутиной канатов и дощатых мостков.

Он медленно повернулся на месте, охватив взглядом весь широкий круг. Потом быстрыми шагами подошел туда, где стоял я с чертежами в руке.