Ольга задумалась.

– Нет, не слышала. Точно, – повторила она. – Ничего я не слышала.

Почему-то я не поверила Ольге.

– А Дима?

– А Дима появляется дома за полночь и уезжает с утра пораньше.

– Чувствую себя шантажисткой, – произнесла я. – Ты могла бы быть со мной пооткровеннее, хотя бы из благодарности…

– За твое молчание? – перебила меня Ольга. – Я правильно поняла? Знаешь, катись-ка ты отсюда подобру-поздорову!

Я молча встала и вышла. Может, надо было извиниться? Не знаю. Но я же не для себя стараюсь.

Оставалась последняя надежда. Галка. Она должна была вернуться вечером.

– Я совсем ничего не знаю, – растерянно пролепетала Галина.

– Такого быть не может! Помнишь, ты мне рассказывала про Каринин телефонный разговор с антикваром? Повтори в точности, что ты слышала.

– Я уже и не помню так… – протянула Галя. – Ну в общем… Артем Сергеевич позвонил, подошла я. Он поздоровался, спросил, дома ли Карина. Я ответила, что дома, и позвала ее к телефону.

– А сама?

– А сама на кухню вышла.

– Но ты что-то слышала?

– Ну да… – не слишком уверенно кивнула Галя. – Карина взяла трубку. Поздоровалась… Какое-то время слушала. А потом очень рассердилась.

– Что, что именно она сказала? Вспомни!

– Что-то вроде того: «Ну от вас я этого никак не ожидала!» Потом еще что-то сказала тихо и быстро, я не разобрала слов.

– Но ты говорила, что потом Карина смягчилась.

– Да, – подтвердила Галина. – Она потом зашла на кухню, вся такая… не знаю, как это назвать, ну вроде как в лотерею выиграла, и сказала мне, что уедет.

– И уехала? А ты еще что-то про секретер упоминала.

– Не про секретер, про конторку, – улыбнулась Галя. – Для папиного кабинета. Да, Карина сказала, что Артем Сергеевич присмотрел классную конторку.

– Вы ее купили?

Галя помрачнела и сказала, что нет, так как папа же собрался уходить…

Я задумалась.

– Интересно, а что же Карина ему тогда сказала, когда он так разозлился, что шкаф зарубил?

Галя пожала плечами и, к моему удивлению, совершенно спокойно сказала, что письмо фальшивое.

– Откуда ты знаешь?

– От папы.

Я скептически поморщилась.

– А хочешь, у него самого спросим? Можем съездить, – улыбнулась Галина.

Галя отвезла меня в офис к отцу. Я представляла себе нечто более шикарное. В помещении явно не мешало бы сделать ремонт, вместо этого хозяева обходились тем, что завешивали трещины в стенах рекламными плакатами противозачаточных и болеутоляющих средств. Да и секретарша оказалась не слишком приветливой. Впрочем, ждать нам пришлось совсем недолго.

Галя чмокнула отца в щеку и объяснила цель нашего приезда.

– Мне неприятно об этом вспоминать, – насупился Андрей. – С твоей стороны, дочка, бестактно… Я на самом деле вышел из себя.

– Да не в этом дело… – начала я.

– Извини, папа, – мягко произнесла Галя, – но, может, ты просто передашь нам ее слова? Нас с Катей интересует именно то, что сказала тебе Карина.

– Сказала, что письмо фальшивое, – коротко ответил Андрей.

– А от кого она это узнала? От антиквара, Артема Сергеевича?

– Мы знаем, что письмо фальшивое, – осмелела я, – и еще знаем, что на самом деле в тайнике лежали совсем другие документы.

– Вы знаете? Какие? – резко обернулся ко мне Андрей.

– Знаем, что они были на немецком.

– На голландском, – поправил меня Андрей. – Немецкий и голландский языки похожи. Незнающий человек, особенно если видел документ мельком, вполне мог и ошибиться.

– Но при чем здесь голландский? – изумленно спросила Галя.

– Как при чем? Шарль-Луи был посланник Голландии.

Снова Шарль-Луи?! Я ничего не понимала…

– Карина объяснила мне, что обнаруженное нами письмо было розыгрышем. Но существовало и подлинное… насколько я могу судить, аналогичное или близкое по содержанию.

– То, что мы нашли, написано по-французски, – растерянно произнесла Галя.

– Да, а настоящее было на голландском языке, – терпеливо объяснил Андрей.

– А о чем там шла речь? – обескураженно спросила я.

– Не знаю точно… – пожал он плечами, – что-то о Поэте. Но в любом случае я его не видел.

– А где письмо теперь?

– Хотел бы я это знать, – невесело усмехнулся Андрей.

– Тогда мы сейчас поедем к антиквару… – предложила Галя.

– Ни в коем случае! – оборвал ее Андрей. – Тебе жить надоело?

– Папа, неужели ты думаешь, что…

– Я ничего не думаю. У меня нет никаких конкретных улик или доказательств. Я не выпущу вас обеих отсюда, пока ты, Галя, не поклянешься именем матери, что ни к какому антиквару не поедешь! И подругу свою не пустишь! – Андрей выглядел по-настоящему взволнованным. – Хватит уже трупов!

– Ты думаешь, это он? – Галя захлопала ресницами, видимо, переняла эту манеру у Нади. – Но он такой интеллигентный… на вид.

Андрей хмыкнул:

– Эх, доченька, не знаешь ты акул антикварного бизнеса! Нет, я не могу ничего утверждать, но… Просто прошу… вас обеих быть поосторожнее.

* * *

Для Гали слово отца было законом. О том, чтобы его обмануть, и речи быть не могло. Мало того, мне пришлось надавать ей кучу обещаний, что я не буду рисковать собой и лезть не в свое дело. У меня осталась одна-единственная лазейка: перевод. Голландский – язык достаточно редкий. Если только там на самом деле был голландский.

Мы с Галей ехали назад и молчали.

Итак, что мы имеем? Какие-то таинственные документы. То ли два, то ли один лист. То ли на голландском, то ли на немецком. То ли письма, то ли бланки… «То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет…» В общем, пойди туда, не знаю куда. Найди то, не знаю что… «То ли еще будет, ой-ой-ой!»

В школе мы изучали английский, и никаких языковых вузов Карина не кончала. Значит, сама она документы перевести не могла. Что делают в таких случаях? Заходят в бюро переводов.

Город уже кончился, и по обеим сторонам дороги потянулись березовые перелески, потом стали встречаться ели. У самой обочины – невысокие. А подальше – величественные, идеально прямые ели с тяжелыми опущенными ветвями.

На автобусной остановке в одиночестве тосковала худенькая девушка. Она явно опоздала на автобус.

– Подвезем? – обернулась ко мне Галя и притормозила.