Около 15.00 5 июля английское судно «Иэлстон» оказалось приблизительно в таком же положении, но действовало совсем по-иному. На расстоянии около трех миль в стороне первый помощник капитана «Иэлстона» Хаутри Бенсон увидел предмет, который принял сначала за небольшой айсберг. Однако вскоре ему показалось подозрительным, что «айсберг» очень медленно, но все же обгонял судно. Боевая рубка немецкой подводной лодки была выкрашена в белый цвет, поэтому, когда лодка подошла ближе, капитан «Иэлстона» Хилмар Стенвик подтвердил подозрения Бенсона.

Видимость была хорошей. До самого горизонта ни клочка тумана, в котором можно было бы спрятать судно. Капитан приказал рулевому изменить курс и послал в эфир сигнал: «„Иэлстон“ вступает в бой с немецкой подводной лодкой», добавив к нему координаты счислимого места судна.

Слова «вступает в бой» не были преувеличением, ибо 100-мм пушка «Иэлстона» уже открыла огонь по подводной лодке. Подводная лодка находилась в этот момент на расстоянии, приблизительно четырех миль от судна. Когда ее командир понял, что обнаружен, он увеличил скорость и стал сближаться. Скорость хода подводной лодки в надводном положении намного превышала скорость хода судна. Тем не менее капитан Стенвик поднял на ноги всех свободных от вахты котельных машинистов и приказал механику развить максимально возможную скорость хода. Набирая непривычную для себя скорость, судно начало сильно вибрировать. Капитан послал в эфир сигнал бедствия и добавил к нему: «„Иэлстон“ ведет бой с подводной лодкой, курс 207°, лодка преследует судно, 15.09». Несколько снарядов из орудия «Иэлстона» разорвались в опасной близости от боевой рубки подводной лодки. Она начала срочно погружаться и вскоре исчезла с поверхности. Находясь в подводном положении, немецкая лодка догнать судно, разумеется, не могла. Из всех судов конвоя это английское судно оказалось единственным, не растерявшимся перед угрозой атаки подводной лодкой и использовавшим свое орудие по его прямому назначению.

В районе действий арктической волчьей стаи адмирала Шмундта на поверхности слегка волнующегося моря теперь появилось еще десятка два спасательных шлюпок и надувных плотиков. В 17.00 над шлюпками на очень небольшой высоте пролетели семь «хейнкелей» из 1-й эскадрильи 906-й бомбардировочной эскадры авиации берегового командования, базирующейся на гидроавиабазу в Билле-чрьорде, чуть южнее мыса Нордкап. Вскоре находившиеся в шлюпках моряки услышали звуки взрывов за горизонтом. Немецкие гидросамолеты пролетели в обратном направлении, но уже без торпед. То, что самолеты проявляли интерес к шлюпкам, встревожило моряков с «Карлтона»; после потопления судна утром этого дня спасательные шлюпки и плотики все еще находились вместе в одной группе. Самолеты пролетели над ними на высоте пятнадцать метров, подняв с поверхности моря высокую полосу водяных и возвратился к шлюпкам. Знакомый нам Джеймс Акинс и другие моряки сбросили с себя одежду и приготовились нырнуть под плотики, если самолет вздумал бы обстреливать их. Самолет пролетел над ними еще ниже, пытаясь, очевидно, выяснить, нет ли на шлюпках оружия. Затем он еще раз развернулся, сел на поверхность моря и стал подруливать к шлюпкам.

Приблизившись к шлюпкам на расстояние нескольких метров, не выключая моторов, летчик поднял вверх три пальца: трем американцам предлагалось подплыть к самолету. Матросы Станкевич, Макдоноу и Хиггенс прыгнули с плотика в ледяную воду и поплыли к гидросамолету. Их первая попытка подплыть к все еще перемещавшемуся на поверхности самолету не удалась; на второй раз Хиггенс и Станкевич взобрались на борт самолета, тучный же Макдоноу, весивший 140 килограммов, плыл с трудом. Самолет сделал еще один заход; на одном из его поплавков появился немецкий летчик с крюком, которым он несколько раз пытался зацепить обессилевшего и находившегося больше под водой, чем на поверхности, Макдоноу. Затруднительное положение Макдоноу вызвало безжалостный смех его товарищей на шлюпках. После нескольких безуспешных попыток немцы отказались от дальнейшего «выуживания» Макдоноу. Когда товарищи подняли Макдоноу в шлюпку, он почти потерял сознание от переохлаждения.

Через два часа около шлюпок сделал посадку огромный санитарный самолет «Дорнье-24», который безуспешно искал до этого сбитый немецкий «хейнкель». Немцы спросили, есть ли среди пострадавших моряки военно-морских сил США. На самолет переправили девять моряков из военной команды «Карлтона» и матроса из экипажа судна. Через три часа после этого прилетел другой самолет, который забрал еще десять человек. Оставшиеся в шлюпках некоторое время гребли веслами, чтобы согреться, но при этом стремились не уйти с прежнего места, чтобы, как выразился один из них, «не пропустить следующий самолет в Норвегию». Через некоторое время прилетел еще один немецкий самолет и взял на борт главного механика Муни и вестового Чицо. После этого в шлюпках осталось семнадцать человек. Они спросили немецкого летчика, прилетят ли другие самолеты. Тот ответил, что, к сожалению, нет, его самолет был последним. Оставшиеся моряки пересели в шлюпку, подтянули к ней плотики перенесли с них все, что могло понадобиться. Затем они подняли небольшой парус и взяли курс на Советский Союз, оставив после себя лишь плавающие плотики.

Несчастливый экипаж «Карлтона»: его повсюду преследовала неудача. Немецкие самолеты доставили пленных в Киркенес — военно-морскую базу, расположенную восточнее Нордкапа, из которой действовала арктическая волчья стая адмирала Шмундта. Американских моряков разместили в лагере для военнопленных вместе с сотнями русских военнопленных и предупредили: если они попытаются вступить в контакт с русскими, будут расстреляны. Главного механика Муни немцы подвергли строгому допросу, при этом они отрицали, что «Карлтона» потопила немецкая подводная лодка. Один из немецких морских офицеров попытался внушить ему, что если бы это была немецкая подводная лодка, она должна была бы взять капитана судна Хансена и его, Муни, как главного механика, в плен в соответствии с приказами немецкого командования. Хитроумными намеками немецкий офицер добился того, что Муни и несколько других моряков поверили в то, что «Карлтона» потопила английская подводная лодка: якобы потому, что после рассредоточения судно шло курсом на Норвегию. Впоследствии Муни признался: «Хорошо известно, что наш капитан Реджинальд Хансен родился в Норвегии и был настроен пронемецки, поэтому вполне возможно, что он вел свое судно в Норвегию…»

Спасшиеся с «Карлтона» моряки дали длинные интервью немецким журналистам. Их улыбающиеся фотографии появились под заголовками о разгроме конвоя в двухнедельном журнале немецких солдат «Сигнал». Но этим дело не кончилось. Противнику пришла в голову пропагандистская идея, которая позднее создала огромные трудности экипажу «Карлтона». Из архивов военно-морских сил Германии следует, что моряки с «Карлтона» сообщили немецкому командованию об изменении порта назначения для судов конвоя на Архангельск в связи с тем, что средства разгрузки судов в Мурманске были разрушены. Немецкие газеты оказались также в состоянии опубликовать подробный перечень доставлявшихся судном грузов: «800 тонн муки, 400 тонн свинины, 500 тонн олова, 500 тонн стальных плит, 200 тонн снарядов, 50 тонн патронов, тысячи пулеметов и пистолетов и не менее 37 танков, включая шесть 28-тонных танков типа „Генерал Грант“, четырнадцать 13-тонных канадских танков и семнадцать 20-тонных». Через три дня после потопления судна немецкое радио объявило, что «моряки, спасенные с некоторых судов, сообщили немецкому командованию ценную информацию о характере доставлявшихся грузов. В результате теперь можно точно установить, в чем нуждается Советский Союз и каких материалов ему недостает». В передачах на страны Латинской Америки немецкое радио сообщило: «Моряки из экипажа „Карлтона“ дали нам ценную информацию относительно организации проводки и охранения англо-американских конвоев». Эта передача несколько раз повторялась радиостанцией Люксембурга, а также многочисленными немецкими станциями внутреннего радиовещания.