— Конечно! Непременно! Сию секунду! — Сердобольные Ильза, Аолен и Рагнар бросились на помощь несчастному.

Но Меридит их остановила.

— Подождите! Надо уточнить один момент! Помню, когда мы с Хельги воевали в Южном Сехале, случилась такая история. Один десятник из нашей тысячи нашел в море кувшин, запечатанный звездой Соламина. Сдуру решил, что там вино, но там оказался ифрит. Вышел на волю и тут же убил десятника! Он так озверел за годы заточения, что дал клятву уничтожить того, кто его освободит. Говорят, обычно ифриты в таких случаях исполняют три желания, но этот просидел взаперти слишком долго… Я к тому, что мы ведь не знаем…

— Я понял с-слова твои, дева! — прервал ее бог. — Кля-нус-с-сь! Я не причиню вам вреда! Поми-лос-с-с-серд-с-с-ствуйте, ос-с-с-вободите!

…Да, пришлось-таки им повозиться с оковами! На совесть были сделаны. Магия их вообще не брала. Еле сбили боевым топором. Спасибо, металл оказался мягкий, поддался грубой силе.

Освобожденный от цепей, Кукулькан сполз по стене на пол, уселся, утонув в собственных волосах.

— О-о-о! — стонал он, разминая затекшие конечности, — Ах-х-х, как х-хорош-шо! Блаженс-сс-ство! Какое немыс-слимое блаженс-с-с-ство! Пос-с-с-ле с-стольких-х лет! О, как же мне вас-с-с благодарить, с-спас-с-сители мои?!

— Способ прост и обоюдно полезен! — сказал на это Орвуд. — Выведи нас отсюда на свет божий! Ты ведь и сам наверняка не захочешь тут оставаться… Кстати! Скажи, как случилось, что столь известный бог оказался в столь затруднительном положении? Если не секрет?

— С-с… скажу! Вс-се с-скажу! Только с-с… сперва вы о с-себе! Или я с-спячу от любопытс-с-ства! — Кукулькан окончательно оставил подобающий богам высокопарный слог и перешел на староземское просторечие.

— Думаю, нам всем надо отдохнуть, поближе познакомиться и рассказать свои истории, — предложил Аолен дипломатично.

Так они и поступили.

Первой говорила Меридит. Это Энка незаметно подтолкнула ее в бок и шепнула: "Рассказывай ты! Быстрее получится! Я ведь тоже могу спятить!" Она знала, кого просила. Как и все дисы, Меридит отличалась способностью излагать мысли коротко, ясно и по существу, без лишних подробностей и прикрас.

— То ес-с-сть, люди ицс-са приняли вас-с-с за меня?! — удивился бог-змей. — Только из-за бороды? Потряс-с-са-ющ-щ-ще! Спасаеш-ш-шь их, спасаеш-ш-шь, забо-тиш-ш-шься — и где благодарнос-с-сть? Забыли! С-с-со-всем забыли! Пятис-с-сот лет не прош-ш-шло!

— Не совсем! — справедливости ради уточнил Хельги. — Храм стоит, с-с-статуя с-с-стоит… тьфу! Извини, я не нарочно! — Стиль речи Кукулькана оказался заразительным. — Жертвы, до последнего времени, приносились регулярно. А что до внешнего твоего облика — вполне объяснимо: десяток поколений сменился… Слушай! Скажи как демон демону! Что тебе за польза от жертв? Ты ими питаешься?

Кукулькан невесело усмехнулся.

— На меня пос-с-смотри! Кожа да кос-с-сти! Какая уш-ш там пищ-ща?! Глупо-с-с-сть! Вредный и бес-смыс-с-с-ленный человечес-с-ский обряд! Жрецы неугодных ус-с-страняют, держат народ в с-страхе… Верные с-с-слуги! Ха! Подлецс-ссы! С-с-сволочи! Ис-с-стребить окаянных-хх!

Хельги удовлетворенно кивнул.

— Так я и думал!

Энка потеряла терпение.

— Эй! Совесть имейте! Хельги, прекрати отвлекать Кукулькана дурацкими вопросами! Так мы никогда ничего не узнаем!

— Прости! Сейчас-с вс-с-с-се расскажу!

Печальна была история бога-змея и лишний раз подтверждала слова профессора Перегрина о неблагодарности людской.

Был он, Кукулькан, демоном амбициозным и еще молодым, хоть и родился в такие незапамятные времена, что и сам не мог точно сказать, когда это случилось и сколько ему лет. Но у бессмертных свои сроки… А в ту пору, как вошел он в силу, царствовали в этом мире великие боги: Один на севере, Зевес на юге, Умран и Эрда на западе, Табити в степях, Ро-Зогар на морях — кто где. Народы поклонялись им, славили их имена… Молодому и могучему Кукулькану тоже хотелось и почестей, и славы, и власти, да не над горсткой сектантов, а чтобы как у Одина или Зевеса, не меньше. Подумывал сперва создать свой народ, но поленился. Хлопотное это дело, да и ждать, пока расплодятся, надо не одно тысячелетие. А ему хотелось, чтобы сразу…

Однажды, в астральных скитаниях своих, забрел он в какой-то из соседних миров — и задержался надолго. Один из тамошних народов признал змея богом своим, а местные боги — царем. Потому что силен был и могуч. Заботами его процветали и боги, и люди. Да только не все радовались его власти. Но до поры до времени таились.

И вот настал день, когда открылось Кукулькану страшное: обречен народ его на скорую и неминуемую гибель. Падут великие города, и дикий лес сомкнётся над ними. Люди умрут, приняв страшные муки, их место займут другие… И не во власти богов изменить саму Судьбу…

Но он осмелился пойти против ее воли, задумал спасти — нет, не всех, лишь самых любимых детей своих — людей племени ица. Да и не каждого — избранных. Три тысячи человек увел Кукулькан в свой родной мир, поселил на далекой земле, где до той поры людей не было вовсе…

Разве мог он помыслить, что здесь, на родине, ему уготована коварная ловушка?! Он до сих пор не ведает, кто это сделал. Одно ясно — кто-то из своих. Смертным магическую западню, способную удержать великого демона, не выстроить, оковы не выковать. Но и без смертных дело не обошлось. Не кто-нибудь, собственный жрец — вот уж от кого подвоха не ждал! — заманил его в подземелье, опоил не им сваренным дурманом, заковал в цепи… А уж кто его подучил — пленнику оставалось только гадать…

Столетия миновали с тех пор…

— И ты даже не подозреваешь, кто бы это мог быть?! — всплеснула руками Ильза.

Змей махнул рукой.

— Подозревать — одно, знать наверняка — другое… Теперь, глядиш-шь, узнаю… Давайте выбиратьс-сся! Душ-шш-ша прос-с-с-ит мес-с-сти!

— Идем! — обрадовалась Энка. Любопытство ее было удовлетворено, а подземелье надоело.

Кукулькан встал, сделал несколько робких шагов на негнущихся ногах, потом пошел увереннее… и все дружно попадали на пол… Они ведь стояли на его бороде!

— Нет, так не годит-с-с-ся! — решил бог. — С-с-слиш-ш-ш-ком велика отрос-с-сла! Надо с-с-стричь!

Орвуд схватился за голову.

— С ума сошел! Такую красоту! Ну ладно, можно в самом конце колтуны обрезать. Но хоть сотню-то шагов оставь!

— Как же я с-с-с ней ходить с-с-стану? Только цеплятьс-сся за вс-с-се! Нет уш-ш-шь, с-с-стричь так с-с-стричь!

С этими словами он взял у Хельги меч, натянул бороду левой рукой и резанул наискось. И тут же пожалел, что действовал столь решительно. И дело было не в том, что роскошная бородища превратилась в жалкий, неопрятный, кривой обрубок. Просто до этого волосы успешно скрывали его наготу, а теперь они кучкой лежали у ног и ничего больше не скрывали. К счастью, бог быстро сориентировался, отхватил еще кусок и обернул им чресла на манер ванедской набедренной повязки. Сразу стало намного приличнее.