вообще может на удалёнке работать! Раза два в неделю заезжать будешь. Что-то привезла, что-то взяла в обработку. Но если какие вопросы, придётся ездить консультироваться в центральную бухгалтерию управления культуры, тут у нас тебе никто помочь не сможет.

Концепция удалённой работы была для большинства присутствующих совсем новой, пришлось потратить на разъяснения некоторое время, после чего тётя Валя сказала:

— А-а! Так это как я надомницей шила!

Да, всё в прошедшем времени, потому как тёть Валя-то с сегодняшнего дня была переведена к нам. Портной по костюму, между прочим. А что? Шила она всегда отлично (и, что ценно — быстро), вон сколько лет потом в моём прошлом будущем в частном ателье отработала. А мне, собственно, только и надо, чтобы по моим эскизам было качественно исполнено. И, находясь здесь, ей будет насколько проще мне с козами помогать.

Главное о чём я переживала — дойка, особенно летом, когда на трёхразовое переводимся. Шаманские работы я собиралась оплачивать дополнительно, естественно, но сам факт нахождения в одном месте уже здорово облегчал все эти процессы.

Рашидку решили официально оформить дворником, чтобы тоже уже стаж шёл, ему уж шестнадцать исполнилось, согласие всяких социальных органов не надо.

Наиля хотели взять электриком, у него все допуски были. Тут, правда, дядя Саша слегка отрезвил нас, заявив, что для него придётся запрашивать согласие руководства и профсоюза по основному месту работы. И могут ещё отказать.

Вот это неприятность! Я со своим капиталистическим прошлым о подобном повороте даже и не подумала…

Вот ещё размер ставок — тоже был больной вопрос. Меня культурская кадровичка немного просветила. Я, правда, от массива выданной ею информации спала в такое стрессовое состояние, что мне стало казаться, будто у меня помрачение сознания происходит. Ну, совсем не мой вид интеллектуальной деятельности, уж простите.

Итак.

Если директору полагался довольно приличный оклад, то остальные вызывали у меня определённые сомнения. И увеличить оклады за счёт уменьшения ставок было никак нельзя. То есть, ту формулу товарища Макаренко — «один восьмидесятирублёвый педагог лучше двух сорокарублёвых» — применить не представлялось никакой возможности. Что вы, ставки утверждены приказом министерства! Какая может быть самодеятельность? Сейчас же не время гражданской войны (или типа того), понимать надо.

А на доплаты (если кто-то из сотрудников выполнял функции отсутствующего работника) можно было использовать до тридцати процентов того, что этому отсутствующему работнику полагается. В исключительных случаях — до пятидесяти.

Интересное кино! Делаешь всё что требуется, а получаешь в самом лучшем случае половину. Насколько я помню, такая недружественная к сотрудникам практика и потом сохранялась во многих местах. В детских садах так точно. Пашет воспитательница в две смены, ещё и за няню подрабатывает, а доплату получает три копейки. Больше всего меня в этом случае возмущало, что спрашивают-то за совмещение по полной программе.

Правда, был ещё полулегальный способ получить стопроцентную ставку: устроить вместо себя другого человека. Оформить на свободные должности родственников и знакомых тех товарищей, которым эти денежки потом пойдут — неработающих студентов, пенсионеров (им же лучше, стаж-то идёт). Получать деньги всё равно будут реальные работяги, с рук на руки, по ведомости. Никаких банковских карт в наших чигирях и в помине не было, да и вообще, по-моему, их во всём СССР ещё не было. Говорят, в конце восьмидесятых в некоторых организациях практиковались переводы на сберкнижку, но, опять же, не у нас точно.

Я размышляла над этим вариантом, и он мне в отношении строителей нравился не очень. А вдруг что не так — кому претензии предъявлять? Официально устроенным пенсионерам?

И если по поводу потенциальных работников культпросвета было время подумать, то с рабочими должностями надо было что-то решать вот прямо сейчас. Как людей трудоустраивать? Что им обещать? И главное — кого нанимать-то?

Ой вэй…

Сколько раз я вспомнила за этот день товарища Сталина[56], это ж даже представить себе невозможно.

Я металась со своим списком туда-сюда, везде таскала его с собой, а на следующий день… Нет, давайте по порядку.

22. ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ БЫТЬ ВЫГОДНО

ТЕХНИКА — МОЛОДЁЖИ! ОПЯТЬ!

Не успели родственники разбежаться по своим плантациям, вернулся Вовка. Глаза горят! Даже обедать не стал, сходу забежал в нашу комнату, дверь за собой запер:

— Олька, у нас прямо сейчас есть три тысячи?

— Три тысячи? — я вспомнила годичной давности новость о снижении цен на отдельные марки машин и невольно поморщилась: — «Запорожец», что ли, хочешь купить?

Вовка плюхнулся напротив меня за стол и нетерпеливо застучал кулаком:

— Да почему «Запорожец»?! «Ниву!» Прикинь, их, говорят, брать никто не хочет. Три двери, запчасти найти сложно. Начальники «Волги» хотят, село — «УАЗы»…

Да, «УАЗы» же с хранения по осени начали распродавать! Такой ажиотаж был! Мы тогда никуда не полезли, потому что — ну куда нам пока «УАЗ»? Кто водить будет? У Жени жигуль с прицепом теперь, в лес он не сильно жаждет ездить, а до дачи и так хорошо. Да и деньгами впустую раскидываться не хотелось, а уазики, даже с учётом некоторого износа, дешевле пяти тысяч не продавались. Правда, можно было на три года рассрочку взять. А «Нивы» стоили девять тысяч, это даже после понижения! Очень уж прилично.

— Эх, знали бы, что так выйдет, лучше б по весне уазик схватили! — посетовала я. — Почему три тысячи-то просят? Первый взнос? В рассрочку, что ли, дают?

Вовка склонился над столом и громким заговорщицким шёпотом прошипел:

— Всего три!..

— Ты чё, гонишь, что ли?

— Говорю тебе! Ну, ладно — три четыреста шестьдесят восемь, один хрен. Для организаций и предприятий цены в два-три раза ниже!

— Чё, серьёзно?!

Верилось с трудом.

— Да-а-а! Госпредприятие, труд на благо народа и всё такое. Две штуки осталось, не знают, куда их пристроить!

— Погоди, так мы-то не госпредприятие… Или они попутали там? А выяснится потом? Отберут?

— Да не кипиши. Гос — не гос… Мы у них там проходим как-то как полугос, что ли. Машина тебе нужна? Берём?

— Бляха муха, берём, конечно! Куда бежать, кому платить?

— Есть деньги?

— Да есть, есть! В крайнем случае, часть кормов попозже подкупим.

— Давай бумагу чистую, напишем заявку.

— Да давай лучше напечатаем, бабушка свою закорючку поставит.

Бабушка наша со вчерашнего дня числилась директором и могла подписывать всякие документы. Надо будет на всякий случай её факсимиле[57] сделать, чтоб с собой таскать.

Я выгребла из заначки денежки, и Вова полетел. Не было его долго, до самого вечера, я успела на удобрения известись. Нет,