разных направлениях: одни несутся вверх, другие опускаются, некоторые пущены по горизонту. Изобрази лошадей, влекущих мертвые тела всадников, а позади - в пыли и грязи - след волочащихся тел. Побежденные и поверженные должны быть бледными, с поднятыми и сдвинутыми бровями, с многочисленными страдальческими морщинами на лбу… Зубы разжаты, как бы показывая крик и вопль. Изобрази мертвые тела, одни покрытые пылью до половины, другие сплошь. Пыль, которая смешивается с истекающей кровью, превращается в красную грязь, и пусть будет видно, как кровь своего настоящего цвета стекает неправильной струей с тела на пыльную землю… Можно изобразить обезоруженного и поверженного, который, обернувшись к врагу, вцепился в него зубами и ногтями… Можно изобразить людей, свалившихся в одну кучу и лежащих под мертвой лошадью… На картине не должно быть ни одного ровного места без кровавых следов».

Леонардо да Винчи. Дама с горностаем.

Кровь, кровь и пыль. Вихрь ярости. Не захвачен ли этим вихрем и сам Леонардо?

Но, преодолевая кровь и пыль, его гений создает мир гармонии, где зло как бы тонет навсегда в красоте.

«Джоконда»

В 1972 г. на выставках портретной живописи из советских и зарубежных собраний москвичи и ленинградцы любовались леонардовокой «Дамой с горностаем», гордостью Краковского музея. Как бы пронизывая все вокруг своими лучами, исходило от этой чудесной картины сияние самой неоспоримой, сердце и ум покоряющей красоты леонардовских линий и красок.

И однако, этот удивительный женский образ еще не был высшим достижением Леонардо.

«Мне удалось создать картину действительно божественную». Так отзывался он сам о другом женском портрете, который вместе с «Тайной вечерей» считается увенчанием его творчества.

Над этим сравнительно небольших размеров портретом он проработал четыре года.

Вот что пишет об этой работе Вазари:

«Взялся Леонардо выполнить для Франческо дель Джо-кондо портрет Моны Лизы, жены его… Так как Мона Лиза была очень красива, Леонардо прибег к следующему приему: во время писания портрета он приглашал музыкантов, которые играли на лире и пели, и шутов, которые постоянно поддерживали в ней веселое настроение» [1]. Все это для того, чтобы меланхолия не исказила ее черты.

[1 Вазари, возможно, ошибся: существует предположение, что на картине изображена не жена флорентийского дворянина дель Джокондо, а какая-то другая высокопоставленная особа. Как бы то ни было, благодаря Вазари этот женский образ вошел в историю мировой культуры под именем «Моны Лизы» или «Джоконды».]

В начале нынешнего века полоумный итальянец похитил из знаменитого Квадратного зала парижского Лувра это сокровище, чтобы вернуть его в Италию и там каждый день одному любоваться им, - и эта пропажа была воспринята как подлинная трагедия для искусства. А какое ликование вызвало затем возвращение «Джоконды» в Лувр!

Эта картина и слава ее - что бывает далеко не всегда, - очевидно, ровесницы. Ведь уже Вазари писал о «Моне Лизе»:

«Глаза имеют тот блеск и ту влажность, которые постоянно наблюдаются у живого человека… Нос со своими прекрасными отверстиями, розовыми и нежными, кажется живым. Рот… представляется не сочетанием различных красок, а настоящей плотью… Улыбка столь приятная, что, глядя на этот портрет, испытываешь более божественное, чем человеческое, удовольствие… Этот портрет был признан удивительным произведением, ибо сама жизнь не может быть иной».

Свидетельство Вазари о тех ухищрениях, к которым прибегал Леонардо, чтобы добиться на лице модели нужного ему выражения, очень показательно для творческого метода великого художника, который говорил, что «хороший живописец должен писать две главные вещи - человека и представление его души».

Как мы знаем, Леонардо ставил живопись выше всякой деятельности, ибо живопись «содержит все формы, как существующие, так и не существующие в природе». Он писал, что «живопись есть творение, создаваемое фантазией». Но в своей великой фантазии, в создании того, чего нет в природе, он исходил из конкретной действительности. Он отталкивался от действительности, чтобы довершать дело природы. Его живопись не подражает природе, а преображает ее, в основе ее не абстрактная фантазия и не эстетические каноны, раз и навсегда кем-то установленные, а все та же природа.

«После Джотто, - писал Леонардо, - искусство упало потому, что все стали подражать существующим картинам, и так шло до тех пор, пока флорентиец Томазо, прозванный Ма-заччо, не показал своими совершенными работами, что мастера, исходящие в своих произведениях из чего-либо иного, кроме природы, наставницы учителей, трудятся напрасно».

В основе знаменитой улыбки Джоконды, порожденной гением великого художника, - всего лишь улыбка над шутовскими потехами, специально организованными для развлечения этой знатной особы.

А вот и другой пример.

В нашем Эрмитаже имеется замечательная картина «Мадонна Литта», которая, по мнению большинства специалистов, была написана самим Леонардо да Винчи. Это необыкновенно лирический, волнующий материнский образ. Идеальная красота! Между тем, вооружившись лупой, вы обнаружите, что у прекрасной мадонны… обгрызенные ногти (обгрызенные или обломанные ногти встречаются и у некоторых других итальянских мадонн той же эпохи, когда маникюр был, вероятно, распространен лишь в аристократическом кругу). Почему же художник передал такую подробность, несколько неожиданную, в созданном им образе? Очевидно, такие ногти были у натурщицы, позировавшей ему для мадонны. А то, что он их воспроизвел, подтверждает некий закон, при котором даже в самом вольном своем творчестве художник какими-то нитями всегда остается связан с объективной реальностью. Он не порывает с этой реальностью потому именно, что она служит точкой отправления для его фантазии, ее крепкой основой.

В оценке, которую Вазари дает «Джоконде», - знаменательная, исполненная глубокого смысла градация: все совсем как в действительности, но, глядя на эту действительность, испытываешь некое новое высшее наслаждение, и кажется, что сама жизнь не может быть иной. Другими словами: действительность, обретающая некое новое качество в красоте, более совершенной, чем та, которая обычно доходит до нашего сознания, красоте, которая есть творение художника, завершающего дело природы. И, наслаждаясь этой красотой, по новому воспринимаешь видимый мир, так что веришь: он уже не должен, не может быть иным.

Это и есть магия великого реалистического искусства Высокого Возрождения.

Леонардо да Винчи. Мона Лиза («Джоконда»). Около 1503 г.

Недаром так долго трудился Леонардо над «Джокондой» в неустанном стремлении добиться «совершенства над совершенством», и, кажется, он достиг этого.

Не представить себе композиции более простой и ясной, более завершенной и гармоничной. Контуры не исчезли, но опять-таки чудесно смягчены полусветом. Сложенные руки служат как бы пьедесталом образу, а волнующая пристальность взгляда заостряется общим спокойствием всей фигуры. Фантастический