Она села в постели, плотно закутавшись в одеяло, и, положив подбородок на колени, уставилась в темноту. Может быть, нужно было сказать Неду, что отсутствие у него денег для нее не имеет значения, и надеяться, что он чувствует то же самое? Это было бы ложью. Не так ли?

Даже если бы он тоже любил ее и предложил выйти за него замуж, как ей следовало бы поступить тогда? Бросить все, что у нее было? Своих друзей, свое положение в обществе, свой образ жизни? Бросить на произвол судьбы свиту слуг, ремесленников и мастеровых, зависевших от нее? Хотя забота о них, быть может, не проявлялась непосредственно, ее тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

Она не знала никакого другого образа жизни. Пребывание в Уилшире заставило ее многое понять. Изоляция и одиночество заставили ее осознать, что со смертью родителей она потеряла всех, кто заботился о ней, и утратила все свои связи с миром. Именно поэтому судьба Эмили так глубоко тронула ее. Этим объясняется также тот факт, что, после того как Элинор привезла ее в Лондон, она принялась собирать нечто вроде семьи, причем делала это с энтузиазмом, который мог бы показаться забавным, если бы не вызывал жалость.

Она снова прилегла на постель, свернувшись калачиком. Если бы она вышла замуж, не думая о богатстве или положении, то была бы вынуждена надеяться на то, что муж обеспечит ей необходимые эмоциональные связи, создаст ощущение, что она для него очень важна, что она ему абсолютно необходима. Что он ее любит. А вдруг Нед не смог бы обеспечить ей это? Что, если он, как предполагал Чайлд, был не способен испытывать к ней такую страсть, как хотелось бы ей?

А что, если мог бы? Она замерла в восторге от этой возможности, пока не вмешался холодный разум. Разве можно пойти на такой риск?

Он обременен обязательствами, такими же неотложными, как у нее. Все ее размышления ни к чему. Неду нужна богатая жена, а ей требуется богатый муж — и дело с концом.

Некоторое время спустя, вскоре после того как Лидия наконец крепко заснула, ее разбудил осторожный стук в дверь. Приподнявшись на локтях, она огляделась. За окнами спальни было темно. Еще не рассветало.

— Леди Лидия? — услышала она шепот своей служанки сквозь чуть приоткрывшуюся дверь.

— Входи, — сказала Лидия, садясь.

Дверь бесшумно открылась, и вошла последняя оставшаяся служанка из некогда многочисленного штата прислуги Лидии. Она была полностью одета, и единственным признаком того, что она не бодрствовала всю ночь, была небрежно заплетенная коса вокруг головы. В руке она держала зажженную свечу.

— В чем дело, Печ?

— Это миссис Марчленд, миледи. Она внизу и желает видеть вас. Она ждет вас в утренней гостиной.

Сара? Здесь? Лидия спустила с кровати ноги, и служанка, торопливо схватив ее халат, лежащий в изножье кровати, держала его раскрытым, чтобы надеть на Лидию.

— С нею все в порядке? — спросила Лидия, продевая в рукава руки. — Сколько сейчас времени?

— Сейчас половина шестого, миледи, а миссис Марчленд взволнована, но, кажется, пребывает в добром здравии.

Торопливо скрутив волосы в пучок на затылке, встревоженная Лидия вышла из комнаты. Должно быть, что-то случилось, если Сара приехала к ней в такое время.

— Можешь идти, Печ, — сказала она, добравшись до утренней гостиной.

Поклонившись, служанка исчезла, а Лидия распахнула дверь в гостиную. В комнате стояла Сара в дорожной одежде.

— Что случилось, Сара? — воскликнула Лидия. — Что произошло?

Сара бросилась к ней и схватила Лидию за руки, потом обняла и усадила на кушетку перед холодным камином.

— Я бросаю Марчленда и этим утром уезжаю с Карвелли на континент, — заявила она без обиняков.

Лидия поморгала глазами, не уверенная, что правильно поняла ее. Не может быть, чтобы Сара на такое решилась.

— Я знаю, дорогая моя, — сказала Сара, кивая, словно прочитав мысли Лидии. — Я шокировала тебя, и ты думаешь, как бы это лучше отговорить меня от побега. Умоляю тебя, не трудись. Меня ничем не остановишь.

— Сара, но ты не можешь, — сказала Лидия.

Сара печально улыбнулась.

— Лидия, дорогая, я пришла не советоваться с тобой. Я пришла рассказать тебе о своих планах и… попрощаться.

Попрощаться? У Лидии екнуло сердце. Если Сара сделает это, то они действительно расстанутся, причем не только физически, но и гораздо глубже. Побег с Карвелли превратит Сару в социального изгоя. Никто из их общих друзей не будет встречаться с ней или даже узнавать при встрече.

Для нее закроются двери их домов. Сара будет низведена до уровня женщин сомнительного поведения и вертихвосток. Это какое-то безумие.

— Сара, это необдуманный поступок. Ты сама не своя.

— Со мной все в порядке, Лидия, — сказала Сара. — Мне никогда еще не было лучше, чем сейчас. Карвелли делает меня счастливой, а я делаю счастливым его.

— Счастье, — с сомнением произнесла Лидия. — Сколько раз джентльмены делали тебя счастливой? И как долго длилось это счастье?

Сара вспыхнула, и Лидия тут же пожалела о своих жестоких словах, но сейчас было не время щадить чувства Сары.

— Подумай о том, от чего ты отказываешься, — настаивала Лидия.

Сара встретилась с ней взглядом.

— Я подумала, Лидия. Ты, конечно, не поверишь, но я обдумывала это целую неделю.

— Неделю? — эхом повторила Лидия.

— Не насмехайся. Для меня неделя — это долгий отрезок времени, — с неожиданным достоинством сказала Сара. — Я хорошо знаю, что, несмотря на безмятежность, ты обычно долго обдумываешь ситуацию, рассматривая ее со всех сторон и умирая со страха, прежде чем на что-то решиться. — На этот раз вспыхнула Лидия, вспомнив, как она только что вертелась без сна в постели. — Для тебя неделя — ничто, а для меня это означает, что я долго обдумывала решение.

Наконец-то в этой озорной улыбке Лидия узнала Сару, которую так любила. Потом улыбка исчезла с ее лица.

— Я люблю Карвелли, и он любит меня, и мы хотим жить вместе как муж и жена.

— Но вы не являетесь мужем и женой, Сара, — возразила Лидия. — У тебя есть муж, а у Карвелли есть жена. И если это тебе безразлично, то позволь напомнить, что у тебя двое детей.

Сара побледнела.

— Детей взял Джералд. Он не позволяет мне видеться с ними. Он говорит, что мое влияние отрицательно скажется на их развитии.

Лидия знала, что Джералд оставил детей у себя, но всегда полагала, что это было сделано по обоюдному согласию. Она никогда не подозревала, что Джералд умышленно не подпускает Сару к детям, но, взглянув в напряженное лицо подруги, перестала сомневаться в этом. Трагичность и несправедливость ситуации потрясли ее. Сара, конечно, не имела никакой возможности оспаривать решение Джералда. Забота о детях была обязанностью их отца. Они были его собственностью.