– Тогда слушайте…

* * *

В рейд Репнин взял взвод «Т-43» (не забыв свой, командирский, танк), парочку «ИС-3», два Б-4 и СУ-85. Все машины бронегруппы были оборудованы инфракрасными прожекторами и приборами ночного видения.

Наплевав на то, что скажут насчет «любимчиков», Геша взял с собой экипажи Полянского, Лехмана, Капотова, Каландадзе и Корсуна. А что? Все ребята проверенные, стойкие – и верные, всегда заступались за своего командира, потому как знали – этот своих не бросает.

Отсыпались до самого вечера, после чего Репнин скомандовал: «По машинам!»

На правый берег Дуная переправились по 60-тонному понтонному мосту и выстроились колонной. Шли, не включая фар и особо не газуя. Неслышными и невидимыми добрались до полосы обороны, которую немцы протянули от озера Балатон, защищая подступы к Будапешту.

Нельзя было сказать, что фрицы с салашистами просто-таки кишели вокруг. Нет, приметы того, что бронегруппа следует в полосе глубоко эшелонированной обороны, редко попадались на глаза – то танк, то два, то отряд занимает пару домов на перекрестке. Всего однажды бдительные часовые мазнули прожектором по бронегруппе. И что? А ничего.

Решили, наверное, что свои идут. Б-4 здорово походили на «Ганомаги», а «сороктройки» смахивали на «Пантеры». Едут куда-то? Значит, так надо.

Пару раз у Репнина просто руки чесались, так хотелось засадить хоть парочку снарядиков по жирненьким целям, но нельзя. Не положено.

В предместьях Будапешта стало спокойнее – поздно ночью даже часовые дремали. Правда, автоматчики с гранатометчиками с Б-4 бдели, высматривая противника. Мало ли…

На подходе к Будайской цитадели, этой резиденции Габсбургов, нынче занятой регентом Хорти, Геша не торопился. Надо было подъехать к половине пятого утра, чтобы не ждать зря.

Перед главными воротами замка не спрячешься, а непонятно чьи танки могли вызвать лишние вопросы. Тем более что крепость защищали две тысячи солдат элитных частей венгерской армии, и учинять с ними разборки не входило в планы Репнина.

А Отто Скорцени, в лучших немецких традициях, двинется к Венским воротам замка в 4.55 [32]. Дорога к ним вела единственная, так что встреча не сорвется. А от Венских ворот начинаются все четыре дороги Будайского замка.

– Ванька, передай Лехману и Полянскому – пусть по ту сторону дороги встанут. Там что-то вроде сквера – на аллее им будет удобно. Их цели в конце немецкой колонны.

– Понял!

– Корсуну скажешь, чтобы вторым танком занялся. Первый мы сами сделаем. Давай…

– Есть!

– Иваныч, позади у нас что-то вроде улицы… Баттяни, что ли? Загоняй танк туда.

– Понял.

– Федотов! В первом танке будет сам Скорцени, его надо взять живым. Поэтому не стреляй…

– А вы же сказали, тащ командир, что…

– Сказал! Не подумал потому что. Вань! Передал?

– Ага!

– Свяжись с Климовым. Скажешь, чтобы готовили гранатометчиков на первый танк. Только действовать аккуратно! Экипаж живьем брать.

– Понял!

Нетерпение не давало Геше покоя, но вот часы показали без десяти пять. Еще целых пять минут…

Все! Время вышло. И где же «главный диверсант Гитлера»?

– Товарищ командир! Лехман передает – едут! Четыре «Т-II».

– Внимание! По местам! Готовность!

И в этот самый момент показался венгерский патруль. Уж какой черт его принес именно в это время, не ясно, но шесть или восемь человек уперлись в танк, да еще и светили своими дурацкими фонариками. Раздался стук по броне. Осторожный такой стук – немцев здесь не любили, но боялись. А кто еще, кроме немца, выставит танк в Будапеште? Венгерский «Туран» и танком-то не назовешь…

Прихватив «вальтер», Репнин высунулся из люка. Языка он не знал, разумеется, но настроение было тако-ое…

– Какого хера тарабанишь? – вызверился он на «стукача».

Тот отпрянул в испуге.

– Ру-усский? – протянул неожиданно усач, сжимавший карабин. – Я понима-ать ру-уский. Что дела-ать русский?

– Русский спасать Миклоша Хорти! – со злостью выпалил Геша. – Немцы, – тут он театрально вытянул руку, – едут убивать регента! Погасить фонари! Быстро!

То ли голос подействовал на венгров, то ли знаток русского языка сумел перевести слова Репнина, а только фонари были погашены. Геша не стал залезать обратно в танк.

Он выбрался на броню и спрыгнул на землю. Позже Репнин и сам не понимал, почему так поступил, но тогда страха не было вообще. То ли бессонная ночь сказалась, то ли нервное напряжение, а только никогда прежде Геша не чувствовал в себе столько властного превосходства.

Он не просил венгров, не требовал, а приказывал, причем так, что его команда должна была восприниматься как веление Господа. И венгры слушались.

Четыре немецкие «двойки» прокатили мимо, направляясь к Венским воротам, и в этот момент грянул выстрел. Лязг и дробот «Т-II» нарушали предрассветную тишину, но грохот 107-миллиметрового орудия разрушил ее, смел, уничтожил.

Снаряд впился в борт «двойки», и взрыв подбросил башню, сорванную с погона. Подбросил всего на полметра, но веер пламени из-под башни фуганул так, что осветил всю площадь перед воротами.

Тут же грохнула пушка «ИС-3». Удар был такой силы, что «двойке», предпоследней в колонне, разворотило борт в районе попадания, вышибло люки и опрокинуло набок.

На этом фоне бронебойный от Степана Корсуна, доставшийся третьему по счету танку, прозвучал скромно. «Двойка», возглавлявшая колонну, остановилась и стала разворачиваться, но не тут-то было.

В свете горевшей бронетехники замелькали силуэты гранатометчиков. Пара выстрелов заставила танк замереть, а разведчики Климова уже поджидали экипаж.

Немцы полезли во все люки, спасаясь, и их тут же выдергивали на свет божий, вязали и укладывали.

Опознав Отто Скорцени, Репнин приблизился к нему и резко спросил по-немецки:

– Где Миклош Хорти-младший? Отвечай! Быстро!

– Не понимаю, – скривил губы «главный диверсант Гитлера».

А губешки-то подрагивают…

– Родин! Посади этого на землю! Ноги под гусеницу!

Скорцени сделал попытку воспротивиться, но куда там…

– А ну, сядь, к-курва! – пробасил старшина.

Отто шлепнулся на пятую точку, и его ноги оказались под гусеницей, позванивавшей внатяг.

– Иваныч, – скомандовал Геша мехводу, выглядывавшему из люка, – вперед, на чуть-чуть.

– Понял, товарищ командир.