В банке очереди. Вход охраняют двое полицейских с автоматами. Я стою в одной из очередей и лишь через полчаса могу изложить свою просьбу. У меня есть чек на нужную сумму. Это будет огромная пачка денег, которую мне придется везти в Allitalia по улицам Найроби. Мужчина за стойкой переворачивает чек и спрашивает, где находится Маралал. Затем уходит и возвращается через несколько минут. Уверена ли я, что хочу взять с собой столько денег? «Да», – раздраженно отвечаю я. Можно подумать, меня саму это не коробит. Подписав все необходимые квитанции, получаю пачки банкнот, которые тут же прячу в рюкзак. К счастью, людей почти нет. Банковский служащий спрашивает, что я хочу делать с деньгами и нужен ли мне для помощи крепкий парень. Я вежливо отказываюсь и ухожу.

До офиса Allitalia добираюсь без приключений. Снова меня просят заполнить формы и смотрят мой паспорт. Сотрудница авиакомпании спрашивает, почему у меня нет обратного билета в Швейцарию. Объясняю, что живу в Кении и два с половиной месяца назад была в Швейцарии в отпуске. Дама вежливо говорит, что я турист, потому что нигде не сказано, что я живу в Кении. Все эти вопросы сбивают меня с толку. Я просто хочу получить билет на самолет и оплатить его наличными. Но именно в этом и заключается проблема. У меня есть доказательства, что я получила деньги со счета в кенийском банке. Как туристу мне запрещено быть владельцем счета, и кроме того, я должна представить доказательства, что деньги пришли из Швейцарии. В противном случае сотруднице авиакомпании пришлось бы предположить, что это так называемые «черные деньги», поскольку туристам в Кении не разрешается работать. Я теряю дар речи. Моя мама переводила деньги, но квитанции остались в Барсалое. Растерянная, стою перед этой дамой с пачкой денег, которую она не хочет брать. Африканка за стойкой сожалеет, что они не могут быстро выписать мне билет без наличия доказательств, откуда у меня деньги. Совсем смутившись, плачу и сквозь слезы шепчу, что с такими деньгами я никуда отсюда не пойду, поскольку мне еще не надоело жить. Африканка в шоке. При виде моих слез ее высокомерие мгновенно пропадает. «Подождите», – успокаивающе произносит она и исчезает. Вскоре после этого появляется вторая дама, снова объясняет проблему и уверяет меня, что они всего лишь выполняют свои обязанности. Я прошу ее проверить банк в Маралале, потому что менеджер хорошо меня знает. Две дамы некоторое время советуются. Затем снимаются копии с моего чека и паспорта, и спустя десять минут я выхожу из офиса с билетом. Теперь нужно найти международный телефон, чтобы сообщить маме о неожиданном визите.

Во время полета я испытываю разные чувства: то предвкушаю встречу с цивилизацией, то тоскую по африканской семье. В аэропорту Цюриха мама с трудом скрывает ужас при виде меня. Я благодарна, что она не выражает всех чувств и мыслей словами. Я не голодна, мне очень понравилась еда в самолете, но я хотела бы выпить славного швейцарского кофе, прежде чем мы отправимся в Бернский Оберланд. В последующие дни я балую себя мамиными кулинарными шедеврами и постепенно становлюсь чуть более симпатичной. Мы много говорим о моем будущем, и я рассказываю о наших планах относительно продуктового магазина. Она соглашается, что мне нужны доход и работа.

На десятый день я наконец отправляюсь на осмотр к гинекологу. К сожалению, результат отрицательный. Выходит, я не беременна. У меня малокровие, я сильно истощена. Представляю, как будет разочарован Лкетинга. Но я утешаю себя мыслью, что у нас еще полно времени на детей. Каждый день я гуляю среди деревьев, и все мои мысли – об Африке. Через две недели я уже планирую отъезд и бронирую обратный билет на рейс через десять дней. Я снова покупаю кучу лекарств, разные специи и пачки макарон. Сообщаю Лкетинге о своем приезде телеграммой на адрес миссионеров.

Оставшиеся девять дней пролетают незаметно. Единственное яркое событие – свадьба Эрика и Джелли. Я на ней как в трансе, и не так уж радуют меня вся эта роскошь и изысканная еда. Все хотят знать, какова жизнь в Кении. Все пытаются склонить меня к благоразумию. Но моя душа в Кении – вместе с моей большой любовью и скромной жизнью. Наконец-то я снова могу улететь.

Прощание и возвращение

Я прибываю в аэропорт с большим багажом. Прощаться с мамой в этот раз особенно трудно, потому что я не знаю, когда вернусь.

1 июня 1988 года я приземляюсь в Найроби и беру такси до отеля Igbol.

Через два дня я прибываю в Маралал, волоку багаж до отеля и думаю, как добраться до Барсалоя. Каждый день я прочесываю местность в поисках машины. Я хочу навестить Софию, но узнаю, что она в отпуске в Италии. На третий день вдруг слышу, что во второй половине дня отъезжает грузовик с кукурузной мукой и сахаром для миссии в Барсалое. Утро наполнено тревожным ожиданием. Около полудня машина появляется. Я договариваюсь с водителем о цене при условии, что поеду в кабине. Наконец мы отправляемся. Мы поедем через Барагой, так что дорога займет порядка шести часов, и в Барсалое мы будем лишь к ночи. В грузовике не менее пятнадцати человек. Водитель хорошо зарабатывает на этом.

Путешествие длится вечность. Впервые я преодолеваю все расстояние на грузовике. В глубокой темноте мы пересекаем первую реку. Только свет фар прокладывает нам путь сквозь темное пространство. Мы прибываем на место около десяти. Грузовик останавливается перед миссионерским лагерем. Много людей ждет Лори, владельца грузовика. Они давно заметили огни, с появлением которых в тихий Барсалой приходит волнение. Некоторые хотят подзаработать на выгрузке тяжелых мешков.

Усталая, но взволнованная вылезаю из грузовика. Я дома, хотя до хижин еще метров триста. Несколько человек тепло приветствуют меня. Появляется отец Джулиано с фонариком, чтобы обменяться со мной парой слов. Он как всегда быстро приветствует меня, а затем исчезает. Я беспомощно стою со своими тяжелыми сумками; я не дотащу их одна в хижину матери в темноте. Два мальчика, которые явно не ходят в школу, потому что одеты традиционно, предлагают мне свою помощь. На полпути к нам подходит некто с фонариком. Это мой возлюбленный. «Привет!» – улыбается он. Я радостно обнимаю его, целую в губы. Избыток чувств лишает меня дара речи. Мы идем к хижине в молчании.

Мать тоже очень обрадовалась моему приезду. Она немедленно разжигает огонь для традиционного чая. Я раздаю подарки.

Позже Лкетинга ласково похлопывает меня по животу и спрашивает: «Как