– Ну и вот… по невежеству все и вышло. – Мэри О’Делл заговорила еще тише, Коре пришлось слегка пригнуться к ней, чтоб услышать. – В Ирландии я ходила в школу, книжки читала. Но про парней и про детей не знала ничего. Мама ничего не рассказывала, только: ходи в церковь да юбку не задирай. – Она улыбнулась одним углом рта, в точности как Говард. – То есть совсем ничего. Когда плыла сюда на корабле, у меня начались «праздники». Я никому и не пикнула, а сама подумала: умираю. Видишь, как? Ничего не знала, понятия не имела, что это нормально. Думала, это меня Господь наказывает за грязные мысли. Никакого представления ни о чем.

– Понимаю, – сказала Кора.

– И отец твой… тоже плохо соображал. – Она поморщилась. – Ему было только пятнадцать.

– Он ирландец? Тоже ирландец?

– Конечно. – Мэри О’Делл даже немного обиделась.

– Где он сейчас?

– Не знаю. Слышала, что уехал на Запад. Сбежал, когда я сказала ему, что беременна. Знаю только то, что говорили его друзья, а они мало что говорили.

Пятнадцать, подумала Кора. Как Луизе сейчас. На три года моложе ее мальчиков. Сейчас он, наверное, уже совсем другой человек. Кора посмотрела на свои руки. Ей всегда не нравились эти большие костяшки. У Мэри О’Делл руки маленькие, благородные.

– Как его звали?

– Зачем тебе?

– Хочу знать, как звали моего отца. Это имя могло быть моим.

Она фыркнула и отвернулась.

– Это вряд ли. Судя по тому, как он воспринял приятное известие.

– Все же я хочу знать.

– Хорошо. Джек Мёрфи. – Она устало посмотрела на Кору. – Бог свидетель, я не вру. Но как ты его найдешь? Знаешь, сколько таких Джеков Мёрфи из Ирландии приехали в Бостон, а потом отправились на Запад? Придется опросить кучу народу.

Кора сморгнула. Вот так, значит. Отца она никогда не узнает. Дело не только в том, что его невозможно найти, этого человека с обычной биографией и распространенным именем. Дело в том, что он сам захотел потеряться. Сбежал, узнав, что будет ребенок, ему не нужна была Кора. Сестра Делорес была наполовину права.

– Волосы у тебя от него, – сказала мать нехотя. – Нет, его не за что ненавидеть. В то время я ненавидела, теперь нет. Просто он был совсем мальчик; ну, испугался. Кажется, он из бедной, многодетной семьи. Не захотел тоже стать многодетным. – Она философски пожала плечами, но рука, поднесшая чай к губам, дрожала.

– Как жаль, – сказала Кора. – Вам, наверно, тяжело пришлось.

– Ну… Я жалела тебя. Тебя и только тебя, – она глянула на Кору и отвернулась. – Но я не могла о тебе позаботиться одна, без мужа. У меня не было выбора.

– Я понимаю, – сказала Кора.

Она понимала. Она поняла охотно, с готовностью. Наклонилась через стол и взяла Мэри О’Делл за руку; ладонь оказалась грубей, чем Кора ожидала. – Я не виню вас. Я совершенно вас не виню.

Рука Мэри О’Делл не двинулась; жест остался без ответа. Кора неуверенно убрала руку и положила на колено.

– Я винила себя. Видит бог, как я себя винила. – Она снова оглянулась на соседние столики. – Я не хотела тебя там оставлять.

– Где оставлять?

– В миссии. Миссия Флоренс Найт. Там были хорошие люди, я знала, что они тебя пристроят. Но мне там было ужасно. Остальные женщины… со дна, настоящие уличные. – Она потеребила нитку жемчуга. – А некоторые, представляешь, и там продолжали этим заниматься. Приходили погреться. Только у меня был ребенок, и, кажется, я одна там была из приличной семьи, жертва случая. Но я не знала, куда еще пойти. В Бостоне оставаться не могла. В Бостоне двоюродные сестры, тети, дядя. Опозорила бы их. Отослали бы меня обратно в Ирландию, а там я точно пошла бы по рукам. Ну, сказала, что получила в Нью-Йорке хорошую работу с проживанием, а сама спряталась в миссии и родила тебя. Потом уже без тебя вернулась в Бостон и всем рассказала, что меня ограбили, пригрозили ножом и отобрали все деньги. – Знакомая кривая улыбка. – И все меня жалели.

Кора помолчала.

– А потом что?

– Потом ничего. Жизнь продолжалась. Я никогда никому об этом не рассказывала. Как будто ничего не случилось. – Она подняла голову. – Никаких последствий. Вышла замуж за хорошего человека, мы преуспеваем. Двое наших сыновей занимаются политикой, – она приосанилась, – а дочь недавно вышла замуж, семья жениха тоже очень приличная.

– То есть у меня… – с трудом вымолвила Кора. – У меня есть братья? И сестра? В Хаверхилле?

Мэри О’Делл поколебалась.

– Не родные. Единоутробные.

– Но все-таки у меня…

– Они про тебя ничего не знают, я же говорю. Никто не знает.

Кора опустила глаза. Она поняла. Ну конечно. Дурацкая вышла бы история, если б в Уичите у какой-нибудь гранд-дамы почтенных лет – из их клуба, скажем, – вдруг обнаружился внебрачный младенец. И пусть этому младенцу уже тридцать шесть лет, пусть он уже сам детей родил – что это меняет? Грех есть грех. Кора опозорит целую семью; а значит, они разозлятся на нее и отвергнут.

– Вы им обо мне не расскажете.

– Нет. – В этом слове не было ни тени сомнения; оно не оставляло места для споров; четко и ясно. – А так как я тебя не знаю и мне неведомы твои планы, скажу тебе просто. – Ирландский акцент стал заметнее и перестал быть ласковым. – Я абсолютно уверена, что мои дети, как и я, не захотят, чтобы ты меня опозорила. Мы друг за друга горой. Будешь нам вредить – пеняй на себя.

Кора отвернулась. Предупреждение хитро и жестко – оно и понятно. Мэри О’Делл, ее мать, вообще хитрая и жесткая дама; она была такой и в семнадцать, когда забеременела, когда Кора впервые стала угрозой ее выживанию. Вот и теперь не стоит ждать, что она растрогается и оттает. Кора не знала своей матери и, скорее всего, так и не узнает, но, по крайней мере, одно она поняла: эта женщина еще девчонкой вытащила себя из болота, выживать она умела. Многие ли семнадцатилетние девочки смогли бы сохранить такую тайну? А она смогла. И родила, и вернулась в Массачусетс, и придумала сказку про ограбление, и вела себя так, будто никого не рожала, и спокойно смотрела всем в глаза. А теперь боится, что Кора нагрянет и разрушит ее законный брак, ее семью, ее общественное положение, все, за что она страдала и лгала, во имя чего много лет назад бросила ребенка. Она не знает, что угрозы не нужны. Кора прекрасно понимала, что страшит Мэри О’Делл.

– Я не буду вам вредить, – сказала Кора на удивление спокойно.

Она забрала фото мальчиков и положила в ридикюль.

Мэри О’Делл посмотрела на пустое место, где только что была фотография.

– Прости, – шепотом сказала она. – Жаль, что все так сложилось.

– Я понимаю. Я не появлюсь в Хаверхилле без приглашения. – Кора попыталась рассмеяться, но смех вышел жалкий. – А приглашения вроде бы не предвидится.